Чёрт возьми этих экспериментаторов. Что ж это за цели такие, ради которых можно людей одного за другим бросать в ад на погибель?! Нет, прав был батюшка, прав — Космос не для людей! Космос — убийца всего живого! Человечество свершило неискупимые грехи! За них оно и расплачивается своими сынами — самыми честными, добрыми, умными, смелыми! А мразь приспосабливается! Да, она приспосабливается и живет, и жирует, как живут и жируют во мраке эти черви и змеи. О, Господи! Ивана передёрнуло. После того, как он продал свой мозг, свою душу посланцу Тьмы, он не имеет права упоминать Господа. Он изгой, предатель, он сам стал носителем Зла! Конец!
Всему конец! Иди, и да будь благословен! Всё, благословение истаяло. Он не сумел его пронести в душе до цели, до победы. Чернота впереди. Тьма и мрак!
Иван неожиданно оступился, упал лицом в жижу, в живое месиво. Его тут же вывернуло наизнанку желудок изверг лишь соки и желчь, в нём давно не было ничего более весомого.
— Это я, Иван! — прогнусавило в уши. — Я перекрыл Программу. Понял?!
— Ни хрена я не понял! — огрызнулся Иван.
— Ты мой раб! — прогнусавило сильней. — Или ты забыл?!
Словно плетьми Ивана ожгло изнутри. Авварон возымел над ним огромную власть. Он заменил Программу собой. Из огня да в полымя!
— Нет! Программа ещё в тебе, — пояснил Авварон, свободно читавший мысли Ивана, — я не могу её убрать полностью. Можно повредить нужный нам участок!
— Нам? — переспросил Иван.
— Хе-хе, конечно, нам. Я думаю, если ты будешь мне сознательно помогать, Ванюша, мы быстрее достигнем цели. И я тебя отпущу! Ты мой раб. Я смог бы тебя сразу убить после разблокировки… Но я тебя отпущу на волю.
Не спрашивай почему. Просто мне так хочется.
Иван горько усмехнулся.
— Я могу выбраться из этой дряни или нет, — спросил он ни к селу, ни к городу.
— Ты по уши в дерьме, Иван! Ты сам забрался в него. Это лишь отражение сущностей, понял? Пристанище сложный мир, он для каждого свой…
— Не ври, погань!
Судорогой передёрнуло Ивана, перекосило, волосы дыбом встали.
— А ты не забывайся, — мягко, вкрадчиво напомнил Авварон.
— Ладно, — Иван скрестил руки на груди, — что я должен делать, говори!
Довольный утробный смех прокатился под маслянистыми сырыми сводами.
Туча крылатых скорпионов вспорхнула, пронеслась над головою и исчезла в видимом мраке.
— Я откровенен с тобой, Иван! Я много раз спасал тебя. Я шёл одной дорогой с тобой. И я привел тебя…
— Я пришёл сам! — не вытерпел Иван. — Ты лишь сбивал меня с пути, кружил, крутил. Ты — бес! Это бесы в ночи и непогоде кружат путника и сбивают его с пути. Ты самый настоящий бес!
