Мне враз поплохело. Поднялась злость и жёлчь. Э-эх, врезать бы кому в морду! Да не найдешь сейчас тех, кто заложил эту страшную мину с замедленным взрывателем под мою страну, под мой народ. Сейчас они все в полувоенных френчах и галифе, с партбилетами… в Ашхабаде Родину защищают! Как говорится – мы же вам не мешали на танках всю войну кататься, что вы к моей "Победе" привязались? Что, на складе "Победу" не заработаешь? А где вы танк купили, я вас спрашиваю? Тьфу!
Хмурый и злой я зашел к командиру полка.
— Ты чего такой злой, майор? — удивился полкан. — Вроде все в порядке у тебя? Или я чего не знаю?
— Надоело Степан Федорович на твоих хлебах ошиваться. На фронт нам пора! На фронт!
— Ну, так тебя никто, кажется, и не держит! Поднимай своих драчливых птенцов – и фьюи-и-ить!
— Да… прав ты. Именно – и "фьюи-и-ить!" Пора, давно пора… Ничего, осталось дней десять, а то и меньше… Скоро все наши истребители закончат производством, облетаем, постреляем, и – вперед! Ты нам запланируй ероплан какой – мешок на стрельбах потаскать?
— Надо – сделаем! Ты не грусти, Виктор Михалыч, не грусти! Заездил ты сам себя. Сядь, успокойся… Коньячка хочешь?
— А давай! По последней…
— Ты так, Виктор, не шути! Нельзя так говорить! Ишь, ты! У нас, в авиации – и такие слова! Даже думать так не моги! Понял?
— Да я имел в виду, что пора и мне на тренировочные полеты, пить надо прекращать, в воздух мне надо…
— Вот и лети себе… в воздух! А слово "последний" – забудь! Последний у нас путь будет… До холмика и троекратного залпа… А пока живи и говори – "крайний", понял?
— Да понял я, понял! Наливай, давай, Степан Федорович! Сам меня сагитировал, а сам конячишку-то и жмет! Ну, будем жить!
— Будем, обязательно будем!
* * *
Наконец, после обеда, дали "добро" на полеты. Аэродром басовито загудел в привычном ритме работы. Комполка выделил нам двух своих летчиков, которые будут изображать самолеты противника. Два истребителя пошли на взлет. Вокруг наших третьяков, оборудованных кинофотопулеметами, "звеньевые" размахивали руками, как-будто дирижировали большим симфоническим оркестром. "Чекисты" и "бандиты", молча кивая головами, слушали последние наставления Извольского и Кузьмичева.
Взлет! В воздух пошла и наша пара. Учебные стрельбы начались.
Конвейер стрельб был отлажен до мелочей. Как только наш третьяк садился, к нему тут же бежали специалисты из фотолаборатории полка, быстренько снимали отработанную фотопленку и с топотом неслись в лабораторию. Оттуда, размахивая еще влажными фотографиями, на старт неслись наши посыльные. Летчики окружали своих "звеньевых", и внимательно изучали свои промахи и победы. Особо удачные фотографии с шутливыми поясняющими надписями вывешивались на стенд для "Боевых листков". Дело пошло, и надо сказать – пошло неплохо!
