— Мамаша Макаллан, — сказал он, — как зовут вторую жену вашего сына?
— Для чего вам это знать?
— Мне нужно это знать потому, что я не могу называть ее «миссис Макаллан».
— Почему?
— Потому что это имя напоминает мне другую миссис Макаллан, а при воспоминании об ужасных днях в Гленинге я потеряю опять самообладание и начну стонать.
Услышав это, я поспешила вмешаться.
— Меня зовут Валерия.
— Валерия! Римское имя, — заметил Декстер. — Оно мне нравится. Мой ум сформировался в римском духе. Мое телосложение было бы также римским, если бы я родился с ногами. Я буду называть вас миссис Валерия, если только вы не имеете ничего против этого.
Я поспешила успокоить его.
— Вот и прекрасно, — сказал он. — Миссис Валерия, видите вы лицо странного создания, стоящего перед вами?
Он указал зеркалом на свою родственницу так бесцеремонно, как указал бы на собаку. Она обратила так же мало внимания на его неучтивость, как если бы и была собакой. Она все с тем же невозмутимым спокойствием продолжала чесать и помадить его бороду.
— Это лицо идиотки, — продолжал Мизериус Декстер. — Взгляните на нее. В кочне капусты, растущем в саду, столько же жизни и выражения, как в наружности этой девушки в эту минуту. Поверите ли, что в этом полуразвитом создании таятся ум, любовь, гордость, преданность?
Я не решилась ответить на такой вопрос в присутствии девушки, но моя совестливость была, по-видимому, излишней. Непостижимое создание продолжало свое дело, равнодушное ко всему окружающему.
— Мне удалось добраться до ее затаенной любви, гордости, преданности, — продолжал Мизериус Декстер. — Я обладаю ключом к ее дремлющему уму. Великолепная мысль! Глядите на нее, пока я буду говорить с ней. Я назвал ее Ариэлем в одну из моих иронических минут, и она привыкла к этому имени, как собака привыкает к ошейнику. Ариэль!
Бессмысленное лицо девушки начало проясняться. Рука ее, машинально работавшая гребенкой, остановилась.
— Ариэль, ты выучилась чесать мои волосы и мою бороду, не правда ли?
— Да, да, да, — отвечала она с жаром. — И вы говорите, что теперь я делаю это хорошо.
— Да, я говорю это. Но желаешь ли ты, чтобы кто-нибудь другой делал это за тебя?
В глазах ее появилось осмысленное выражение. Ее странный неженский голос смягчился до самых нежных нот.
— Никто, кроме меня, не будет убирать ваши волосы, никто, кроме меня, не дотронется до вас, пока я жива, — произнесла она с нежностью и гордостью.
— Даже эта молодая особа, что стоит там? — спросил Мизериус Декстер, указывая зеркалом через плечо в мою сторону.
