И меня взяла такая злость на него, что хоть бросай все дела и сейчас же возвращайся в Питер. Ну, что он везде лезет? Все портит. Но, с другой стороны, не хватать же его снизу за штанину — дескать, не смей ходить к ней! Взрослые люди, давно знают друг друга — пусть трахаются, если хотят. Мое-то какое дело? И все равно я чувствовал себя донельзя паскудно. Как будто в детстве открыл коробку с подарками, а там — пусто. Все блажь!
Но в этот момент из комнаты послышался громкий стук падающих предметов и злой резкий женский шепот. Отшитый Алеша, недовольно бормоча, приковылял обратно.
— Облом! — объявил он шепотом. Высунулся в окно, затягиваясь сигаретой. — Студент, ты пердеть не надумаешь? Не вздумай! — предупредил он.
— Пошел ты! — грубо отозвался я.
И я вдруг признался себе, насколько мне радостно, что Маша ему не дала. Причем это не было мелким злорадством завистника. Это была чистая радость, как глоток свежего воздуха в кухонной духоте. Только что испытанная неприязнь к Алеше моментально испарилась. Все подтверждается. И, значит, все-таки не так все просто с этими взглядами там, на кухне. Хотя ни одного слова не было сказано, только глаза. И вообще все не зря!
— Сережа! Я возьму бутыляку и пойду спать в ванну, — предупредил Алеша Козырный. — Я часто так делаю. Залезу в теплую ванну, беру стакан вина и кайфую. Сток в ванне пяткой заткну. И сплю. Когда вода до носа доходит — я просыпаюсь, дырочку открываю, спущу немного воды и дальше сплю. Милое дело!
Последних слов я уже не слышал, потому что уснул.
— Никакой он не вор в законе! Шакал гнилой! Ничего святого у него нет. Злость и нож, — вот и все, что у него есть!
Дато «Южный» проговорил эту тираду, нахмурившись, медленно, взвешивая слова. Но в каждой интонации сквозила такая неприязнь к Бесу, что было ясно — мы обратились по адресу.
Выглядел грузинский авторитет немолодо. Впрочем, его вполне могла старить обширная лысина, почти как у Ленина. Кавказские мужчины зачастую выглядят старше своих лет. Так что Дато вполне могло быть лет тридцать, а могло и все сорок пять. По-русски он говорил с грузинским акцентом, но правильно и свободно. Одет был в щеголеватый пиджак из мягкой черной кожи, невзирая на теплую погоду. На ногах авторитета были черные остроносые туфли на высоком скошенном каблуке. На пальце — золотой перстень с каким-то массивным камнем. Он бы ничем особенно не выделялся в кругу обеспеченных грузин, давно обосновавшихся на рынках обеих столиц. Если бы не второй его спутник. Этот здоровяк был заметно моложе и на целую голову выше своего шефа. Он только молчал, а трехдневная щетина придавала его лицу дополнительную суровую угрюмость.
