— Вот ведь жизнь, — пробормотал он наконец сам себе под нос. — Сам Алеша Козырный пожаловал в мою ментуру. Господи, боже мой! А я твои песни столько лет слушаю, всегда мечтал живьем пообщаться…
Однако присмотревшись к состоянию певца, капитан только скептически крякнул.
— Вот что, подозреваемый, — обратился он ко мне. — Сейчас поведешь своего друга в сортир и будешь полоскать его дурную голову под краном, пока не протрезвеет. Или нет, — он засомневался и повернулся к дежурному. — Лучше ты, Никитенко, веди его на отрезвляющие процедуры, у тебя практика большая. И чтобы через пятнадцать минут Алеша Козырный был у меня, как огурчик!
— Так в прокуратуру докладывать? — спросил обескураженный дежурный. Его бодрое настроение улетучивалось прямо на глазах. — Пал Палыч, у нас же раскрываемость низкая. А так мы бы, считай, план за второй квартал выполнили, — попытался увещевать он своего начальника.
Но тот был непреклонен.
— Сначала разберемся. Кру-гом, марш, — на каменном лице дородного капитана не дрогнул ни один мускул. — А ты, подозреваемый, — это он уже повернулся ко мне. — Вот тебе пять рублей. Мухой лети в ближайший гастроном и принеси какой-нибудь закуски. И еще флакон. Этого никак не хватит. Только учти, твой статус — подозреваемый — паспорт у дежурного останется — вздумаешь с деньгами слинять — махом станешь обвиняемым. Ну, живо вставай на путь исправления, чтобы одна нога здесь, другая там!
Я заметался по окрестным улицам. Было уже почти пять часов. У ближайшего уличного телефона-автомата какие-то хулиганы с корнем вырвали трубку. Телефон в следующем квартале отказался срабатывать. Когда я набрал свой домашний номер и трубку поднял отец, он не услышал, что я тут кричу, а только вежливо повторял:
— Але? Але? Ну, говорите же!..
Вдобавок ублюдочный телефон проглотил последнюю двухкопеечную монетку. А я так и не объяснил отцу, что сейчас к нам домой явится потерпевший, у которого я взял машину покататься и по ошибке — не вернул. И что его надо задержать как можно дольше. До тех пор, пока сам не появлюсь дома, чтобы договориться насчет денег.
Потом в магазине, где удалось купить водки, — не было колбасы. И пришлось искать другой гастроном, где колбасу давали, но в очередь. После всех этих задержек возвращаясь к милицейскому участку, я был уверен, что уже объявлен во всесоюзный розыск.
Но вышло наоборот. Перед дверями 70-го отделения милиции стояли две «Волги» с распахнутыми багажниками. Музыканты ансамбля грузили туда громоздкие инструменты и уже рассаживались по машинам. Похоже, их отпускали. Я заметил, как клавишник, забившись в уголок на заднем сиденье, бережно держит «Сандер Стратакастер» — заветную темную гитару Алеши Козырного.
