Он пожал плечами.
— Это не ваша вина, полковник. Свидетель категорически утверждает: этот человек хотел покончить жизнь самоубийством. А свидетель — кюре, уж он-то ненавидит самоубийц…
— Могу я быть еще полезен?
Инспектор со спортивной газетой раздраженно бросил, не прекращая чтения:
— Теперь дело за похоронным бюро и страховой компанией!
Воцарилась тишина. Я убрал свои документы в бумажник. Закурив мою сигарету, толстячок с натугой выпустил дым, став похожим на разъяренного быка.
— Кстати, — пробормотал он, — кто предупредит семью?
Так как никто ему не ответил, он безапелляционно заявил:
— Сам я на дежурстве.
— А где он жил, этот бедолага? — спросил инспектор с газетой.
Документы покойного в элегантном бумажнике крокодиловой кожи с золотыми инициалами лежали на столе. Толстячок вытащил их оттуда.
— На бульваре Ричарда Уоллеса.
Третий инспектор, до того не произнесший ни единого слова и что-то невозмутимо и таинственно писавший в регистрационном журнале, недовольно бросил:
— Да это в Нейи… В самом конце Булонского леса.
Толстячок встал и подошел к пришпиленной на стене громадной карте Парижа и его предместий.
— Верно! Сгоняешь, Маньен?
Писавший не ответил. Это был худой парень с желтым лицом, впалыми щеками и злыми глазами. На нем был дурно сшитый костюм со слишком широкими лацканами и нелепая полосатая рубашка.
Толстячок продолжал настаивать:
— Раз ты живешь в Бийянкуре, то тебе не придется делать большой крюк…
— Сегодня я праздную Новый год у моего шурина в Сен-Дени, — довольно мрачно отрезал Маньен.
Я им был больше не нужен и мог уйти. И все же я не уходил, хотя меня ожидали у Фергюсонов. Словно какая-то невидимая сила продолжала удерживать меня в комиссариате.
Толстячок снова уселся.
— А тебе следует закатить наряд вне очереди, черт возьми! — сказал он любителю спортивного чтения.
Утробно хохотнув, тот опустил газету на колени.
— Идет! Согласен открыть шесть дюжин устриц. Разве у твоего покойничка не было телефона? На бульваре Ричарда Уоллеса даже у кухарок есть телефоны!
— Ты прав, — согласился толстячок.
Потянулся к телефонному аппарату, но внезапно сообразил, что все происходит на моих глазах и я становлюсь свидетелем секретов их чиновничьей кухни. Любезно улыбнувшись мне, он произнес:
— Все закончено, полковник, не смеем вас больше задерживать.
И придвинул к себе телефон.
Я не пошевелился. Что-то угнетало меня. Я думал о семье погибшего. Через несколько секунд раздастся телефонный звонок, и незнакомый голос расскажет жене или матери о случившейся трагедии…
