Господа переглянулись. Один из них усмехнулся; и сказал:
— Вот это речь мужа. Сказано по-деловому и прямо.
— А почему вы думаете, что именно у нас имеются какие-то дела там? — спросил другой.
— Я не вчера родился. И думаю, что это заведение не общество по охране животных, как написано на дверях. Если, конечно, под животными подразумевают не карел-соплеменников…
— Нет, нет, конечно! — в один голос стали заверять господа. И разъяснили, что хотя они и финны, но борются они за освобождение Карелии. Дело это общее.
Господин постарше чуть слезу не пролил, вспомнил даже «Калевалу»:
Редко мы бываем вместе,
Редко ходим мы друг к другу
На пространстве этом бедном,
Крае севера убогом…
Но Васселей, прерывая его, спросил:
— Стоит ли мне браться за это дело? Или, может, на сплаве я больше заработаю?
Пусть думают, что «Калевала» его не интересует. То, что в этой обстановке стали читать руну, его даже несколько покоробило. Чтобы читать и слушать «Калевалу», должно быть другое место, иное настроение. Вспомнилось, как мать и бабушка Наталиэ, мать Анни, вечерами садились перед камельком, одна вязала чулок, другая что-то шила, и они вместе нараспев напевали руны. Пели они их на родном диалекте, на том языке, на котором руны передавались из поколения в поколение. В эти часы в избе наступала полная тишина. А если что-то и делалось, то так тихо, чтобы не было и шороха. В такие минуты не шумела прялка, не стучали чесалки, не постукивал топор. Можно было лишь вязать да шить, или же ножом обтесывать топорище, или плести что-нибудь. Дети тоже сидели тихо-тихо. Не дай бог зашушукаться, зашуметь, сразу лучиной по мягкому месту получишь…
— И кроме того, чтобы харчи на дорогу выдали хорошие! — добавил Васселей.
Господа опять переглянулись. По их сведениям, Васселей был человек храбрый, порой даже отчаянный. Но, оказывается, он к тому же человек дела, не какой-то там слюнявый идеалист. Эти идеалисты на своем месте, когда нужно проводить собрания, их можно держать и в новом правительстве Карелии, но когда нужно действовать энергично и смело, идеалисты не годятся.
— О плате и о провизии мы договоримся, — заметил господин постарше. — На наш взгляд, дело освобождения Карелии имеет такие большие перспективы, что мелочным быть не следует.
Он взглянул на часы и, поднявшись, сказал Васселею:
— Сегодня нашей целью было договориться в принципе. Мы легко и быстро поняли друг друга. А что касается практической стороны дела, мы тоже найдем общий язык. Вы можете идти отдыхать. Вам приготовлена комната. Чтобы не вызывать излишнего любопытства, выходить вам никуда не следует. И язык вам дан не для того, чтобы болтать. Надеюсь, вам это ясно?
