— Адонис Рейдлер! — Портер церемонно возложил перчатку на стол и вынул из кармана толстый, пахучий свёрток. — Не соблаговолите ли вы принять сей бесподобный власовосстановительный бальзам, результат великого множества бессонных ночей и тщательнейших научных исследований вашего ничтожнейшего слуги Билла Портера?
Рейдлер сграбастал бутылку и свинтил крышку. Едкий противный запах заполнил кабинет.
— Сие благоухание состоит в наиполнейшей гармонии с вашей алкающей эстетики душой, Билли, — добавил Портер. — Ваше обоняние, надеюсь, оценит превосходные качества сего волшебного аромата.
Билли сбрызнул жидкостью голову и принялся яростно втирать её в кожу. Должно быть, он питал ребяческую веру в Портера как в гениального химика. После этого я каждую ночь засыпал, до одури надышавшись «волшебным» ароматом метилсалицилата, в котором купался Билли.
Каждое утро он являлся ко мне с гребешком и демонстрировал, что на нём теперь застревало меньше волос, чем накануне. Кто его знает, почему Билли с таким трепетом относился к своему волосяному покрову — этого никто из нас не мог понять. Чудодейственный бальзам являлся не чем иным, как низкосортным ромом, разбавленным лошадиной дозой метилсалицилата. Так и осталось невыясненным — Портеров ли патентованный бальзам или собственная вера Билли сыграли роль, но волосы действительно перестали выпадать!
— Теперь, когда ваши локоны благодаря моим несравненным научным успехам обещают вырасти столь же длинными, как и у представителей музыкальной богемы, — балагурил Портер, — почему бы вам не раздобыть какую-нибудь флейту и не научиться играть на ней? Полковник будет вашим учителем. А потом, когда мы все трое выйдем из сей мощнокаменной крепости, то отправимся по городам и весям аки трубадуры.
У Портера была гитара, на которой он неплохо играл. Я дул в тубу. Если бы Били научился играть на флейте, что за превесёлую банду мы бы составили!
Портера так и подмывало осуществить эту идею. Собственно, он был абсолютно серьёзен, когда высказывал её — думаю, что жизнь бродяги казалась ему идеалом существования. При своих посещениях почтового отделения он не раз возвращался к этой теме.
— Билли, ну где же ваша флейта? — сказал он как-то вечером. — Я тут планчик составил. Мы отправимся распевать серенады для Майлса Огла. И если он оценит всё благозвучие нашего сладкого безумия, то почему бы нам не начать кочевать, услаждая слух благороднейших девиц, осенённых благодатью истинной Красоты?
