— У этих людей поэтичность присутствует во всём, в том числе и во внешности, — сказал он. — Какое увлекательное зрелище!
И словно иллюстрация к его словам, мимо нас пролетела самая красивая в зале пара. Если предположить, что Господь создал хоть одно своё творение без малейшего изъяна, то таковым, безусловно, был этот испанский дон. В очаровании его манер, в грации походки ощущались сотни лет изысканности и утончённости. Он был строен, стремителен и элегантен, а лицо поражало чеканным совершенством.
Партнёршей дона была девушка изумительной красоты — пленительной и необычной. Её рыжие волосы, сверкающие голубые глаза и жемчужно-белая кожа на общем фоне смуглых лиц словно освещали зал волшебным сиянием. На ней было платье цвета лаванды. Девушка походила на оживший опал — так она завораживала взгляд.
Я повернулся к Биллу, чтобы привлечь его внимание. Девушка-то его приметила! Скользя мимо нас, она едва заметно вздёрнула головку и послала столь же мимолётную улыбку, которая скорее читалась в её глазах, чем на устах. С почтением, достойным королевы, Портер улыбнулся и отвесил церемонный поклон. Дон застыл, но на его прекрасном лице не дрогнул ни единый мускул. Добром дело не кончится, понял я.
— Билл, не играй с огнём. Эти люди ошибок не прощают, — предупредил я его.
— Полковник, по-моему, это лишь добавит празднику перцу. — Невозмутимый, приглушённый тон ни единым намёком не выдавал его чертовски задиристого настроения. Прихотливую смену настроений Портера было невозможно предугадать.
— Сэр, я вижу, вы здесь чужой, — раздалось поблизости. Голос был вкрадчив и сладок — ни дать ни взять сливки с сахаром. К нам обращался тот самый дон. Его улыбочка насторожила бы кого угодно, но не Билла Портера. — Вы не знаете наших обычаев. Мне очень жаль, что я не имею чести быть знакомым с вами. Имей я такую честь, я был бы рад представить вас сеньорите. Но поскольку такой привилегии мне не дано, я бы попросил вас прекратить оказывать знаки внимания моей невесте.
Дон отвесил поклон и лёгким шагом удалился. Его английский был безукоризнен, а подчёркнутая любезность покорила моё сердце. Я не мог не сравнивать манеры этого испанца с ухватками алчных, тупых, неотёсанных мужланов, украшающих своим присутствием американские бальные залы. Этот кастилец, думалось мне, заслуживал всяческого уважения. А вот на Портера обращение дона должного воздействия совсем не оказало.
Прекрасная парочка снова очутилась поблизости от нас. Не знаю, что за чёрт вселился в девицу — впечатление было такое, будто от неё к Портеру устремился электрический разряд. Она сделала шажок в его сторону и уронила свою мантилью, да так ловко и как бы невзначай, что даже дон этого не заметил.
