Лиззи проглотила глупые рыдания, зревшие в горле, и повернула лицо к его плечу, прижимаясь к его теплу и силе. Как может кто-то, такой сильный и полный жизни, умереть? Это невозможно осознать, и принять это немыслимо.
От нее лишь требовалось прошептать его имя, и он будет здесь. С теплыми твердыми губами. И она будет твердой. Будет сильной. Не будет дрожать.
Это было банально и предсказуемо — сентиментально хотеть ощутить себя в его объятиях. Но так оно и было. Перед лицом смерти она льнула к жизни. К любви. Она будет его любить.
Он тоже это чувствовал — потребность любить. Его ладонь обняла ее сзади за шею и сжалась. Сильная и неотразимая, полная его силы, его страсти. Джейми еще крепче прижал ее к себе, потом взял в руки ее лицо и нежно поцеловал. Поцелуй получился горько-сладким, исполненным сожаления.
Из ее горла вырвался звук беспомощности. Но в поцелуй он вложил еще что-то другое. Как будто очень хотел, чтобы он получился. Как будто это имело значение.
И тут вдруг он сделал совершенно неожиданную вещь.
Поднял голову, замер и посмотрел на нее. Изучая ее лицо, как будто что-то искал. Он открыл глаза, свои выразительные серые глаза, и увидел ее. Он смотрел на нее, и когда его глаза нашли и открыли двери ее души, она узнала, что он любит ее. И она любит его.
Любит его страстно, вопреки себе. Возможно, она всегда его любила, с самого начала, с того дня, когда наткнулась на высокого робкого мальчика, удившего рыбу в ее секретном месте на реке, в месте, которое считала своим, и только своим. В тот момент он тоже стал принадлежать ей, и только ей одной.
Как странно, что испещренный солнцем берег вспомнился ей в этот миг, когда он возвышался над ней. Как странно, что столь простое действие, когда он показал ей, что видит ее, оказалось способным заставить ее осознать, что она любит его.
У нее защипало в глазах, и она зажмурилась.
В этот момент она поняла, что не хочет, чтобы к ней прикасались ласково или с нежностью. Это погубит ее. Клубок ее сердца раскрутится, и выпадут наружу обтрепанные, оборванные концы пряжи. Джейми нужен ей живой, неистовый, смеющийся и рычащий наперекор судьбе.
Она порывисто прижалась к его рту, терзая и кусая его губы, когда они раскрылись ей навстречу, давая возможность делать то, что хочет, давая возможность брать его сколько пожелает. Он понял ее неистовость, а если нет, то по крайней мере внял ее невысказанному желанию — привлек к своему торсу. Его большая ладонь, скользнув по ее спине, замерла на ягодицах и прижала их к своим бедрам, давая ей ощутить сквозь многочисленные слои всю твердость его тела.
