Запрокинув ее голову, он обездвижил ее, чтобы, не имея возможности двигаться, она открылась ему.
Ей оставалось лишь покориться и позволить волне ощущений утопить ее сомнения. Она сама превратилась в сплошное ощущение его рук, удерживающих ее в неподвижности, гладкости его кожи, слегка шершавой на щеках и подбородке и мягкой на губах, прижатых к ней в жадном поцелуе, и поразительно сладкого вкуса его рта, когда переплелись их языки.
Ее окатила волна жара и еще чего-то, что она определила как желание. По ее телу побежали мурашки, и соски стали невероятно чувствительными от соприкосновения с холодной мокрой тканью сорочки.
Звук звериного удовлетворения, вырвавшийся из ее груди, и ее ощущение своей покорности привели ее в чувство. Она не создана для покорности.
Лиззи сомкнула губы и отвернулась.
Он резко отпрянул.
— В чем дело?
Его голос прозвучал низко и хрипло.
Она закрыла глаза, не выдержав его острого взгляда, и покачала головой. Он прислонился к ее лбу своим, не давая отвернуться или собраться с мыслями.
— Лиззи. — Его теплое дыхание создавало волнующий контраст с холодом дождя. — Ты дрожишь. Господи, ты совсем замерзла. Идем.
Взяв ее за руку, он стремительно припустил по лужайке. Инерция увлекла Лиззи следом. Дождь и мокрая трава расплылись в размытое серое пятно. Они мчались к дому, как дети и, бездыханные, ввалились в переднюю, оставляя на полу лужи дождевой воды.
Но Джейми уже давно покончил с детством. Едва оказавшись за дверью, он захлопнул ее ногой и, прижав Лиззи спиной к полированной дубовой панели, схватил ее за локти и приник поцелуем к ее рту.
Поцелуй был жестким и требовательным. Заключив ее в объятия, он подавил ее господством своих рук и губ. От холодного дождя его кожа была влажной, а губы имели вкус весенней родниковой воды, прохладной и свежей. Желая узнать ее вкус, он слегка надавил пальцами ей на подбородок, заставив ее губы раскрыться. И скользнул внутрь языком, приведя в смятение ее чувства.
Теряя равновесие, Лиззи схватилась за него, чтобы не упасть, и прильнула к его теплу, которое, как пар, исходило от его тела.
— Бог мой, Лиззи. — Он провел языком вниз по ее шее до ямочки у ее основания, заставив Лиззи вздрогнуть. — Сначала извлечем тебя из этой мокрой одежды и потом осуществим наши брачные отношения. Без промедления.
Его слова голодным, жадным волком прокрались по ее коже. Ее дыхание стало неровным, и соски в промокшем корсете затвердели. Мысли путались.
