Она слышала в своем голосе нотки истерии и острой обиды.
— Я не дам им тронуть тебя, Лиззи. Я обещаю. Обещаю, — прошептал Джейми хрипло ей в ухо.
В его голосе звучала боль. Его руки сжимали ее железными обручами, вызывая тоску по уюту и теплу его тела, но она продолжала вырываться.
— Как ты можешь это обещать? Ты должен сейчас же забрать меня отсюда. Ты не можешь оставить меня здесь.
Она перешла на крик. Да. Надзиратель услышит шум и придет, увидит, что Джейми жив, и ее освободят.
— Пусти меня.
— Не могу. Иисусе Христе, Лиззи. Не могу.
Его лицо и глаза почернели от боли, и голос осип.
— Но как, скажи на милость, могла я убить тебя, когда ты вот он — живой и невредимый! Ты не умер. Не умер.
В коридоре послышались шаги и звяканье ключей по ту сторону двери.
Джейми сжал ее изо всех сил и прошептал в ухо:
— Не могу ничего тебе объяснить, но ты не должна никому говорить, что видела меня.
— Нет. Как ты можешь просить меня об этом? Нет!
— Господи, Лиззи, я не могу. Не могу. Слишком многое поставлено на карту. Ты должна набраться терпения. Должна верить мне. Скоро, очень скоро, Я обещаю. Клянусь.
Но что бы он ни говорил своим мученическим голосом, ничто не могло ее убедить.
— Ты не можешь оставить меня здесь. Не можешь.
Он отступил назад, стараясь отодвинуть ее от себя. Но она отчаянно вцепилась в его одеяние мертвой хваткой, не желая отпускать. Ему пришлось силой оторвать ее от себя и держать за запястья.
— Лиззи, послушай меня! Послушай. Потерпи немного. Совсем немного. Обещаю, Обещаю. Охрана!
Беспомощно дернувшись в его неумолимых руках, она обвисла, теряя силы и волю.
— Нет, Джейми, нет. Пожалуйста, не оставляй меня. Пожалуйста, умоляю. Не оставляй меня.
— Прости, Лиззи. — Он опустил ее вниз, потому что ноги ее не держали, и она осела на холодный каменный пол. Он в последний раз прижался в поцелуе к ее губам. — Прости меня. Прости.
Тут дверь открылась, и он ушел.
— Джейми. Джейми! — закричала она, ударяя кулаками в пол.
Снова и снова, повторяя его имя, пока не охрипла и не разбила руки в кровь.
Марлоу вышел из тюремных ворот. Его руки дрожали. Свернув за угол, он прислонился спиной к стене и набрал в легкие воздух. Слава Богу, он уговорил Макалдена не сопровождать его.
Он, и только он, сделал это с Лиззи. Тюремное заключение совершенно сокрушило ее, а может, даже убило. Он не смог бы причинить ей больше вреда и боли, если бы взял палку и избил.
Как, спрашивается, мог он допустить такое?
Он и в дурном сне не мог представить, что подобное могло случиться. Вонь, грязь, экскременты, и среди всего этого — Лиззи. Будь он проклят. От нее прежней ничего не осталось.
