Люсинда нашла в себе мужество даже тогда, когда тетя Эмили категорически запретила приезжать к ней на роликах. Девочка сумела изобразить покорность и две субботы подряд ходила пешком, «как настоящая юная леди». Каким-то чудом она умудрялась при этом не испортить себе настроения и представала перед тетей вполне жизнерадостной. Люсинда очень надеялась, что и третья суббота пройдет без особенных происшествий, но с самого утра день явно не ладился.
У Тони эта суббота оказалась свободной, и он звал Люсинду в парк покататься на лодке. Разумеется, она предпочла бы провести время с ним. Они ведь могли не только кататься на лодке, но и побегать наперегонки. К тому же и день, как назло, выдался чудный. Но из-за тети Эмили ото всего пришлось отказаться.
Стремясь хоть немного утешить себя, девочка придумала по пути к тете игру. Игра называлась «Прибыть-к-тете-Эмили-как-настоящая-юная-леди». А суть была в том, что Люсинда незаметно пристраивалась за разными дамами и пыталась подражать их походкам. Она то тяжело переступала с ноги на ногу, подобно одной очень толстой даме, то, совсем как горделивая попутчица, шествовавшая впереди, вышагивала с надменным и независимым видом. Наконец совсем рядом с тетиным домом Люсинда пристроилась за какой-то чрезвычайно нервозной особой. Особа семенила по улице, то и дело озираясь на все, что попадалось ей по пути. Это привело девочку в восхищение, и она старательно повторяла каждый жест странной дамы. Игра настолько ее увлекла, что у нее не было никаких сил расстаться с очаровательной спутницей.
Миновав дом тети Эмили, она шла вперед еще минут пять и лишь после этого спохватилась, что ей необходимо возвратиться.
Знала бы Люсинда, что все это время коварная тетя наблюдала за ней из-за занавесей! Никогда еще племянница не слышала от нее столь ужасных речей. Но девочка сумела сдержаться и в этот раз. Она до боли закусила язык и сосредоточилась на шитье. К несчастью, тетя заметила, что Люсинда «чересчур сильно выпячивает губы вперед». Попробовала бы тетя сама закусить язык и не выпятить губы! Но объяснять ей это было бессмысленно, и Люсинда смолчала.
— Ты что, нарочно мне строишь рожи? — не унималась почтенная родственница.
— Да нет, не совсем, тетя Эмили, — уклончиво отвечала Люсинда.
— Как это так — «не совсем»?
— Ну, так… — еще пыталась сдержаться племянница.
Однако стоило ей открыть рот, как, помимо ее воли, на тетю Эмили извергся целый водопад слов. Слушая себя с некоторым изумлением, Люсинда лишь сокрушенно думала: «Ну, почему моя тетя не успокаивается, пока не доведет меня до скандала?»
