– Как это сделалось?
– Не знаю, – ответил тот.
Наконец Петр Шувалов, камергер Елизаветы, рассказал ему кое-какие подробности. А вокруг царило полное веселье. «Потом ее императорское величество вскоре из своих внутренних покоев изволила в ту палату, где мы между прочими уже собравшимися господами находились, войти и весьма с милостивыми знаками, принимая от нас подданнические поздравления, дозволила нам поцеловать свою руку».
Все эти события я излагала в полном согласии с С.М. Соловьевым, но в своей книге «Дочь Петра Великого» К. Валишевский несколько снижает патриотический тон революции, как называли в XVIII веке дворцовые перевороты. Он пишет, что не воля народа, уставшего от засилия немцев, возвела Елизавету на трон. «Два темных агента, принадлежавших один к челяди цесаревны, другой к армии, принялись в последнюю минуту распределять роли». Одним этим агентом был Лесток, другим Шварц, но появился и третий, крещенный еврей Грюнштейн; когда-то маклер и торговец драгоценностями, он стал сержантом Преображенского полка и в нужный момент оказал Елизавете огромную услугу. Когда все уговаривали цесаревну на решительный шаг и собирались призвать гренадеров, Грюнштейн разумно сказал: «Одних призывов мало, нужно деньги, гренадерам дать». Елизавета проверила наличность – триста рублей. С такой суммой власть не получишь. Переворот был назначен на следующую ночь. Лесток опять кинулся к Шетарди за деньгами, но получил отказ. В последнюю минуту Елизавета заложила свои драгоценности, вырученные деньги Грюнштейн и раздал гренадерам. Денежная субсидия подогрела их патриотические чувства. Кроме того, им всем очень не хотелось идти воевать со шведами.
Подробности разнятся, но одно точно: «революция» произошла без участия Франции и без помощи Швеции, и тем не менее Валишевский считает, что этот переворот в России, в отличие от других – а их в XVIII веке было очень много – был самым предосудительным. «Что мог он (народ) ожидать от императрицы, достигшей трона при содействии распутных гренадеров, от дочери Петра Великого, подготовившей заговор, сообразуясь с движением шведской армии, официально отправленной в поход в целях облегчения его осуществления?» Дальше автор говорит, что страна, то бишь Россия, «несмотря на самые худшие случайности», не сдавалась, «шла по самому краю бездны», но удержалась «инстинктом самосохранения, сила которого является как у отдельных лиц, так и у нации самым верным признаком и мерилом их жизненности».
