В эту папку, решил он, они будут складывать важные документы и улики, выявленные в процессе расследования. Пока у него имелась только газета с объявлением. Он вложил ее в папку и вздохнул. Когда же преступник даст о себе знать?
Ему захотелось поговорить, и он подошел к Лешке. Сестра лежала с закрытыми глазами, и он потряс ее за плечо.
— Слышь, может, Веньке уже звонили? Как думаешь?
Лешка разомкнула воспаленные веки.
— Он сам тебе позвонит, если что. — Голос у нее был хриплым и еле слышным.
— Лешка, у тебя что, снова температура? — встревожился Ромка.
— Не знаю, наверное.
— Ну так меряй скорее.
Ромка кинулся в кухню, где один из ящиков стола у них занимали лекарства, нашел в нем термометр, стряхнул его.
— Посмотрим, сколько у тебя градусов, а потом будем думать, что делать дальше. Не надо было тебе сегодня к Веньке ездить, это я во всем виноват. Больше никуда не пойдешь, пока не выздоровеешь.
Лешка поставила градусник под мышку, повернулась на бок, и Дик лизнул ее в потный лоб.
— А ты убирайся, — прикрикнул на него Ромка. — Из-за тебя я чуть с лесенки не грохнулся. И попугая боюсь заводить.
— Я тебе сколько раз говорила: заводи, — прерывисто прошептала Лешка. — Он его не тронет.
— Так я тебе и поверил. Сгрызет, и перышка не останется. Видел я, как у Стаса его чау-чау большого попугая сожрал. А попугай этот был умный и жутко дорогой. Стас даже плакал. Не из-за денег, из-за птички. А мне такой дорогой и не нужен. Я хочу маленького, волнистого. Говорить его научу. Любить буду. А ты, грязнуля, пошел вон! Шерсти от тебя вон сколько!
Ромка пнул Дика коленкой. Пес заворчал, но с места не сдвинулся.
— Не смей так говорить! — вскинулась Лешка, хотя каждое слово давалось ей с огромным трудом. — Всякому — свое. Так вроде твой Цицерон говорит? Тебе — попугай, мне — собака. Ты хоть раз видел, чтобы Дик за голубями гонялся?
— Вроде нет.
— Значит, и попугая твоего есть не станет. Иди и покупай. А если на рынок пойдешь, купи Дику пуходерку, у «кавказцев» нужно подшерсток вычесывать. Тогда и грязи в доме меньше будет. И нечего его обижать. Даже мама к Дику привыкла, ворчать перестала, что от него шерсти много. Это он сейчас линяет, потому что очень, а к зиме перестанет. И с попугаем она смирится, вот увидишь. Ты только время подходящее выбери, чтобы с ней поговорить. А ты заметил, что и папа с ним подружился? И за меня не волнуется, когда я с ним гуляю. А скажи честно, — Лешка приподнялась на локте, — ты правда не боялся, когда мину нес?
