С минуту они молчали, потом Жаклин отложила книгу.
— Тебе надо спать, — шепнула она с улыбкой.
В больших светло-серых глазах Тони отразилась неуверенность.
— Ведь ты уже была здесь раньше… Сидела и смотрела на меня.
— Когда ты был совсем маленький, я часто сидела у твоей кроватки. Мне становилось легче и казалось, что все не так уж плохо, — просто сказала Жаклин.
— Почему ты от меня ушла? — спросил мальчик с присущей ему прямотой.
В глазах Жаклин блеснули слезы.
— Я бы… никогда!.. Так уж случилось, меня обманули… Я тебя очень люблю и всегда любила, но не знаю, как это доказать.
— Тебе Роджер нравится? — вдруг спросил Тони, испытующе глядя на мать.
Жаклин порадовалась тому, что слабый свет ночника не позволяет разглядеть, что ее щеки вспыхнули румянцем.
— Очень.
— Жалко, что он мне не отец!.. Мой настоящий папочка говорил неправду.
К горлу подступил комок. За этими простыми словами таилась такая бездна детского страдания, что у Жаклин перехватило дыхание.
— Знаю. Да, Роджер не такой, ему можно верить.
Тони в упор смотрел на мать.
— Роджер говорит, ты хочешь со мной познакомиться поближе. Зачем? Я должен уехать с тобой?
— Все зависит от тебя, — мягко сказала она. — Мне бы этого очень хотелось, но только если ты согласишься.
— Хорошо, — быстро сказал Тони, — потому что я никуда от Роджера не поеду.
Жаклин с трудом подавила обиду.
— Не беспокойся, сейчас я хочу только одного — подружиться с тобой.
— Тебе нужны мои деньги? — с подозрением спросил мальчик.
— Разумеется, нет! — Жаклин снова покраснела, теперь — от досады. — У меня своих денег предостаточно. Выброси, пожалуйста, из головы эту глупую мысль раз и навсегда.
Последнюю фразу она произнесла более резко, чем намеревалась. Это все из-за Питера, какой же он все-таки подлец! Ее рука, потянувшаяся было к сыну, сама по себе отдернулась, слезы обожгли веки, из груди вырвался горький смех, больше похожий на рыдание.
— Видишь, Тони, я даже не смею дотронуться до тебя… Боюсь, оттолкнешь.
Она неловко поднялась и подошла к окну, ругая себя последними словами за несдержанность.
— Жак… Жаклин…
Услышав свое имя, впервые произнесенное тихим детским голоском, она чуть не задохнулась и порывисто обернулась. Тони повел плечами.
— Наверное, мы могли бы дружить… Хочешь?
— Очень! — радостно воскликнула Жаклин и тут же осеклась, наткнувшись на настороженный взгляд сына. Не следует забывать, что перед ней ребенок, не знающий, кому верить. Поглубже спрятав свою радость, Жаклин села на прежнее место и взяла в руки книгу. — Хочешь, почитаю? — предложила она. — Так ты быстрее уснешь.
