— Поверь, я тоже. Ведь я не за этим сюда приехала.
Ей удалось произнести эти слова спокойно. Роджер был слишком взволнован, чтобы заметить ее смятение. Оно и к лучшему…
— Да ну?.. — с вызовом спросил он. — И что же тебя привело сюда, Жаклин?
Окончательно успокоившись, Жаклин захлопнула пудреницу и повернулась к Роджеру.
— Только Тони. То, что сейчас случилось, было ошибкой. Мы оба не владели собой. Поверь, больше это не повторится.
— Тут ты права, черт побери!.. Я этого не допущу, — резко бросил Роджер. — Держись от меня подальше.
Будь на его месте кто-нибудь другой, Жаклин упрекнула бы его в излишней запальчивости, но Роджеру она не могла этого сказать.
— С радостью, — ответила она с ослепительной улыбкой.
Страстный порыв, бросивший их друг к другу, потряс ее до глубины души, а для него, похоже, не значил ровным счетом ничего. Неужели ему удастся уничтожить единственное, что у нее осталось, — воспоминания о счастливом прошлом?
Наступило неловкое молчание, и оба вздохнули с облегчением, когда медицинская сестра привезла на каталке спящего Тони. Жаклин мгновенно забыла обо всем, увидев бледное личико сына.
— Долго Тони пробудет в больнице?
Роджер подошел к изголовью кровати.
— Надеюсь, не слишком. Операция на почках в наше время не считается очень тяжелой.
— Теперь мальчик сможет вести нормальную жизнь? — с тревогой спросила Жаклин.
— Разумеется.
Жаклин погладила сына по руке. Слова Роджера не очень-то убедили ее. Она успокоится только тогда, когда увидит сына совершенно здоровым.
— Когда я была беременна, мне было все равно, кто получится — мальчик или девочка. Я только хотела, чтобы мой ребенок родился здоровым. Представляю, что ему пришлось пережить! Как он страдал, бедняжка!.. А меня не было рядом…
— Ну да… Тебя не было и тогда, когда он начал ходить, заговорил. Ты не видела самых первых его рисунков, наивных, трогательных. Тони так гордился ими. А сколько было радости, когда ему поручили роль ангела в школьном рождественском спектакле!..
Роджер словно поворачивал нож в ране, наслаждаясь муками Жаклин. Она слушала его с расширившимися от невыносимой боли зрачками. Он нарочно делает это, хочет окончательно ее уничтожить!.. Ему это удается…
— Умоляю! — вырвалось у нее. С побелевшими губами она отвернулась и подошла к окну. Роджер последовал за ней. Она чувствовала за спиной его дыхание. Он молча ждал, как суровый судья, готовящийся вынести приговор. — Я приползла бы к нему на коленях, если бы знала, что он жив. Но, Бог свидетель, я ничего не знала! — воскликнула она, оборачиваясь.
