Начальник метеостанции заверил, что тёплый фронт придёт в район аэродрома не раньше четырёх — пяти часов утра. Шарапов подумал и решил начинать полёты.
Расчёт командного пункта занял свои места.
Включили радиосредства, приготовили прожекторы, опробовали неоновый мигающий глаз светомаяка, медленно завращалась антенна локатора.
— Я «Клён-9». 20.14 лёг на курс.
— Я «Клён-11». Шасси убрал, всё в порядке.
— Я «Клён-27». Высота 6. Точка 3. Разрешите выполнять задание?
— Я «Клён-4». Прошу взлёт.
— Я «Клён-12»…
Трое радистов следили за «Клёнами», два штурмана, пользуясь данными локатора, вели учёт их пути, за телефонными аппаратами дежурили связные, над бледно-голубой картой колдовал синоптик, и над всеми возвышался — да-да, именно возвышался: он сидел на высоком вращающемся стуле — майор Шарапов.
Смуглое, скуластое лицо Шарапова освещалось неярким светом заэкранированной лампочки. В полумраке командного пункта отчётливо белела седая голова майора. Не спеша наклонялся он к микрофону и очень ровным, негромким голосом говорил с «Клёнами».
— «Клён-9», я «Клён». Следите за погодой. Вас вижу.
— «Клён-11», я «Клён». Не спешите с первым разворотом, впереди машина.
— «Клён-27», я «Клён». Работай.
— «Клён-4», я «Клён». Почему опаздываете? Две минуты за вами. Следующий раз не выпущу. Взлёт.
— «Клён-12», я «Клён»…
…Тихо отсчитывали точнейшие штурманские часы время. Взлетали и садились машины, порой в наушники шлемофонов вместе со словами команды врывались развесёлые танцевальные мелодии — это заблудившаяся волна нарушала радиодисциплину. Словом, шли обычные тренировочные полёты.
Шёл в это время и теплый фронт. Где-то начали уже сползать вниз перья барографов, где-то подозрительно сменил направление ветер, где-то далеко-далеко нанёс синоптик на карту хитрый значок грозы, напоминающий латинскую букву «R», тревожно застучали ключи морзистов…
Но раньше чем что-нибудь изменилось на аэродроме, командный пункт принял радиограмму:
«Клён», я «Клён-9». Квадрат 40–64 погода резко ухудшилась. Эшелон 4. Дождь. Восточнее — гроза».
Шарапов подозвал синоптика. Молодой лейтенант торопливо развернул перед ним карту и стал что-то говорить горячо и быстро.
— Короче, — приказал Шарапов.
Лейтенант замолчал и растерянно развел руками. Шарапоз взялся за микрофон.
— «Клёны», «Клёны», заканчивайте работу! Даю очередность посадки: четвёртый, двенадцатый, двадцать седьмой…
Не отрывая взгляда от посадочной полосы, светившейся в ночи четким бело-красным пунктиром, Шарапов приказал:
