По камням уже прыгал Пушкарев.
Но манси не стал дожидаться помощи. Упершись шестом в дно, он перемахнул через поток вслед за Николаем. Шест помог. Ухватившись за руку Василия, Николай выбрался на берег.
— Ай-ай, торопишься! — Бледный, но улыбающийся манси покачал головой.
Николай молча пожал ему руку.
Пушкарев перебросил им топор. Подрубленная сосна упала в воду, стремительный поток прижал ее к камню. По этому мостику перешел весь отряд.
Снова шли непролазной чащей урмана. Когда останавливались передохнуть, воздух начинал звенеть: это плотными серыми тучками над людьми вилась мошкара. Накомарники и дымокуры помогали мало.
Ключ-камень то скрывался за ближними увалами и лесами, то, все разрастаясь, вставал на горизонте.
К его подножию они подошли вечером шестого дня. Наутро двинулись к вершине.
Запрокинув голову, Наташа долго смотрела на угрюмую громаду. Томми, вертевшийся у ног, вдруг начал злобно лаять на гору. Сзади подошел Кузьминых:
— Ну, как оно… поближе-то?
— А ничего! — Наташа тряхнула головой.
От поляны, на которой остались примятая трава, пепелище костра да кучка пустых консервных банок, отряд уже уходил в гору.
Шли цепочкой, один за другим. Склон быстро набирал крутизну. Даже Михаил Куриков, старый, опытный ходок, задышал тяжело. Пропуская мимо себя Юру, на спине которого громоздился особенно большой рюкзак, манси шутливо похвалил парня:
— Гора на гору пошла гулять.
Наташа чувствовала, как дрожат, преодолевая кручу, ноги.
— Давайте помогу. — Николай взялся за ее рюкзак.
— Еще ваш могу прихватить! — почти со слезами крикнула Наташа и рванулась вперед.
Началась каменная осыпь. Большие и мелкие валуны, обкатанные друг о друга, шлифованные ветрами и водой, заполнили, казалось, весь склон. Ноги срывались с камней, застревали между ними. Еще хуже было, когда валуны, потеряв опору, с грохотом летели вниз, слепо угрожая всему, что попадалось на пути.
Но все ползла вверх упрямая цепочка.
И все ближе подступала неприветливая скалистая вершина.
Призывно замахал накомарником вырвавшийся вперед Николай:
— Наша взяла!
Еще десяток метров. Еще!.. Вот и вершинный шихан — врезавшаяся в небо неприступная, обрывистая скала. К ней стянулся весь отряд.
Отсюда было видно чуть ли не полмира. Сползая по склону горы, неоглядным разливом уходила в синеющую дымку тайга. Среди нее, будто ленты на ветру, вились реки. Над болотами висли туманы. В бескрайные дали выстилалась на восток Сибирская равнина. А по западному горизонту синела главная линия горного хребта — будто разбежались в яростном порыве и, как в сказке, застыли, окаменели гигантские волны древнего моря.
