Колонна повернула в ту сторону и всего минут через пять миновала широкие ворота в ограде. За ними уже стояли земные боевые машины, армейские – с зенитными спарками на башнях. Слева была трехэтажная коробка главного корпуса – целая, но совершенно пустая. Прямо из вестибюля длинная широкая лестница вела вниз – к толстым стальным плитам, которые начали медленно, бесшумно подниматься, открывая вход в шлюзы главного убежища космопорта…
* * *
В бункере было неожиданно светло, просторно и многолюдно – здесь, на двадцатиметровой глубине, помещался целый небольшой городок, сумевший вместить, наверное, несколько тысяч человек. В нем укрылись не только работники космодрома, но и многочисленные беженцы, которые не смогли попасть в город. Никакой тесноты, вопреки ожиданиям мальчишек, не было – имущества у беженцев почти не осталось, да и затеять суматоху тоже никто не пытался. Планы эвакуации предусматривали уход очень многих людей в лес к туземцам, но кто-то промедлил, кто-то припоздал, кто-то не захотел, и Трезубец стал настоящим лагерем беженцев.
Большинство обитателей бункера было детьми. Женщин тоже хватало, а вот мужчин было очень мало. Ни один из них, казалось, не сидел на месте – все куда-то спешили, явно по делу. Многие оборачивались, смотрели на него, и Борьке вдруг стало неловко – он ощущал себя едва ли не дезертиром.
Их отвели в некое подобие длинного широкого коридора. Большая его часть была разгорожена ширмами из пестрой разноцветной клеенки, пол кое-где устлан коричнево-золотыми коврами – такими торговали харг-каарт. В клеенке были обширные проемы – и там, где они не были закрыты на «молнии», Борька видел внушительные кипы толстых одеял и матрацев. Шагов через сто они свернули в одну такую «комнату», где уже сидели несколько мальчишек, чуть помладше на вид, чем друзья. На всех были пионерские галстуки. Они откровенно разглядывали гостей, потом один из них – главный, как понял Борька – поднялся и подошел к ним. На вид лет двенадцати, и Борька сомневался, что здесь есть кто-то старше.
– Привет, – деловито сказал мальчишка, не представляясь. У него получилось с акцентом, и Борька понял, что это болгарин, наверное, из Ново-Сливена, был неподалеку такой поселок. – Есть хотите?
– Пить, – ответил Витька, и Борька только теперь ощутил ужаснейшую жажду. Едва он подумал о воде, как возникло ощущение: высохло все тело.
Мальчишка кивнул, махнул рукой:
– Воды принесите! – И две девчонки, появившиеся из-за откинувшегося полога, притащили большую открытую флягу.
