Ну что ж, нам неизвестно, сколько в содержании этого письма вправду от сына, стремящегося заверить отца, что он поступил с неверной женой должным образом, и сколько Густав на самом деле дерзнул сказать гордой дочери «Tante-Gott-Befohlen»[47], как прозвали маменьку Виктории.
Если отвлечься от приверженности к привлекательным молодым мужчинам, Густав был для челяди хорошим королем. Спокойный, дружелюбный, человечный, он старался быть справедливым и ровным со всеми, «жаль только, домашними делами предоставил заниматься королеве, которая вызывала недовольство у всего персонала, от самого высокого ранга до самого низкого». Дисгармоничность несчастной Виктории распространилась на все придворное хозяйство.
Незадолго до Первой мировой войны Густав перенес операцию по поводу язвы желудка; тогда-то ему и рекомендовали заняться вышиванием для успокоения нервов. Книг он, насколько известно, никогда не читал, только газеты; оперу и театр не любил, предпочитал оперетту. Так утверждают одни. Меж тем как другие уверяют, что он любил оперу, а не оперетту. Объясняется это недоразумение, пожалуй, тем, что в Стокгольмской опере давали целый ряд оперетт — возможно, чтобы монарх появился в королевской ложе.
Подобно многим, он обращал внимание на товарищей по несчастью, страдавших тем же недугом, что и он сам. Когда в 1939 году дипломат Эрик Бухеман[48] был приглашен на обед к обер-егермейстеру Хельге Аксельссону-Юнсону по Берга, король после обеда призвал Бухемана к себе.
«Я видел, ты ел спаржу, а ее длинные волокна вредны для твоего желудка. Вдобавок ты полил мясо соусом, от этого тоже надо отказаться при твоей предрасположенности к язве», — предостерег восьмидесятиоднолетний монарх.
Хотя в юности Густав не подавал больших надежд, с годами у его отца Оскара сложилось о нем более высокое мнение. Известно высказывание о четверых сыновьях, приписываемое то Оскару II, то королеве Софии: «Густав с виду глуп, а на самом деле умен; Карл с виду умен, а на самом деле глуп; Оскар глуп и с виду, и на самом деле; Евгений умен и с виду, и на самом деле».
Так или иначе, историческая наука констатировала, что во время кризиса с Норвегией, когда старый, усталый Оскар проявил нерешительность и неуверенность, Густав сыграл важную роль, действуя весьма решительно и агрессивно. Возможно, кое-кто возразит, что таково обычное распределение ролей, когда одному (Густаву) не нужно брать на себя ответственность, а другой (папенька Оскар) обязан принять решение. Как только кризис позднее набрал остроту, Густав заколебался и отреагировал в манере, каковая потомкам представляется вполне разумной. Уже в марте он предложил распустить унию, меж тем как шведское правительство выступило против. В июне 1905 года, когда сын Густав Адольф заключал брак с первой женой, Стокгольм и Лондон обменялись целым рядом драматических шифрованных телеграмм. В ходе свадебных торжеств и обеда телеграммы так и летали туда-сюда. Густав настаивал на необходимости мирного расторжения унии. В окружении королевских особ всей Европы он еще отчетливее видел, что Швеция не найдет поддержки, обратившись к политике с позиции силы.
