Внешнеполитическая переориентация выразилась и в том, что является частью многовековой схемы: мундиры шведской армии вновь изменились по образцу военной державы, победившей в последней большой войне. Ранее — на французский манер, после 1870-го — на германский, после 1918-го образец стал английским, а после 1945-го — американским.
При Оскаре II уния с Норвегией распалась, не просуществовав и ста лет. Оскар II с детства говорил и по-норвежски, и по-шведски и, разумеется, одинаково верил в свою миссию не только шведского, но и норвежского короля, поэтому для него оказалось страшным ударом, что норвежцы не желали ни его, ни унии со Швецией. Скончался он через два года после распада унии; было бы милосерднее для него, если бы получилось наоборот. На рубеже веков здоровье Оскара было уже совершенно подорвано, он страдал множеством старческих недугов, а распад унии сломил его и психически. Но дело шло о куда более важных вещах, чем старик, который вкупе с консервативными кругами своего королевства отказывался понять принципиальное желание братского народа.
История распада унии и предшествовавших ему десятилетий споров была бы печальна, не окажись ее окончательный результат настолько удачным и не будь роспуск унии необходимостью, иначе отношения между двумя странами не могли бы развиваться нормальным, здоровым образом. Финляндия некогда входила в состав Швеции, Норвегию и Швецию на протяжении девяноста лет связывала уния, точно так же, как ранее — и намного дольше — Норвегию и Данию, Исландию и Данию. С тех пор как на этой территории сложились пять самостоятельных государств, народы сблизились гораздо сильнее и получили друг от друга гораздо больше пользы в чисто человеческом, экономическом и культурном плане, нежели при навязанном союзе. А это дорогого стоит, даже страданий усталого и полного жалости к себе консервативного короля.
Конечно, последние десятилетия унии — история малоприглядная, при непонимании со стороны старшего брата, сиречь Швеции, и при множестве мелких-премелких укусов с норвежской стороны, которые в итоге обернулись для короля глубокими ранами. На норвежской почтовой марке король в шведском адмиральском мундире! А как насчет норвежского герба — может, его забыли или поместили на не слишком почетном месте? Шум, протесты. Король Соединенных королевств вручил новые полковые знамена в шведских, а не в традиционных норвежских цветах? Возмущение, ропот. И так далее, и тому подобное. В Швеции считали, что в спорах по поводу флага удачным компромиссом стал знак унии — безобразный прямоугольник, где шведский и норвежский флаги соединялись в этакую мешанину, способную даже хамелеона довести до безумия и не без причин прозванную «селедочным салатом». Сие «украшение» помещали на соответствующих флагах на самом верху, возле ликтроса, и таким образом, по мнению наивных шведов, якобы достигался компромисс. Только вот не существовало такого компромисса, какой норвежцы при желании не сочли бы оскорбительным. «Не воображай, будто легко править, когда с одной стороны норвежская заносчивость, а с другой — шведское недоброжелательство», — так на редкость удачно выразился однажды Карл XV. Если норвежцы кипели от злости, то шведское правительство и в первую очередь значительная часть консервативных шведских кругов были спесивы и не могли понять стремление норвежцев к самостоятельности.
