Потому что после его восхождения на трон в 1818 году у нас в стране всегда царил мир.
На шведской территории не было ни вражеских войск, ни военных действий с тех пор, как в 1810 году он ступил на берег в Хельсингборге, а мир, если быть точным, царит со времен пустякового похода против Норвегии в 1814 году. Даже столь закоренелый республиканец, как автор этой книги, слегка сдерживается, сознавая, что при Бернадотах Швеция всегда жила в мире. Здесь налицо связь меж двумя совершенно разными феноменами, напоминающая ситуацию на Гибралтаре: пока живы единственные европейские обезьяны, гибралтарские макаки, эти скалы, по легенде, останутся британскими. В нашем случае причинная связь (после Карла Юхана) приблизительно столь же сильна. Однако британцы лелеют своих макак.
Все деяния, политика и настрой Карла XIV Юхана соответствуют этому сознательному курсу. Хорошая дисциплинированная армия, максимально возможное — лучше всего полное — невмешательство в чужие дела. Его сын и старший внук подвергали риску эту сознательно мирную политику, но Карл XIV Юхан приучил шведский народ жить в мире — в мире, обеспеченном целенаправленной политикой и наличием достаточно многочисленной собственной армии; обходится она недешево, но лучше свои войска в стране, нежели чужие. «Война — самая большая беда из всех, какие можно помыслить», — внушал он своему сыну; обдумывая военные законы, надо хорошенько помнить об этом.
Став в 1818 году королем, Карл Юхан сделал классическое по формулировке заявление (сегодня эта формулировка, встреться она в каком-либо сочинении, вызвала бы нарекания стилистов из-за отсутствия согласования, хотя в других языках и в других традициях она вполне приемлема), что «в силу расположения обособленная от прочих частей Европы, наша политика должна как особое преимущество постоянно обязывать нас никогда не участвовать в распрях, чуждых скандинавским нациям». Как комментировал это высказывание умница Кристер Вальбек с учетом того, чему мы успели (или должны бы успеть) научиться к концу XX века, данное программное заявление исходило из того, «что европейские распри касались проблем, которые либо не затрагивали Швецию, либо (что подразумевается) для Швеции было слишком рискованно в них встревать. Оба эти постулата ставились под вопрос при целом ряде важнейших решений относительно позиции Швеции после Карла Юхана. Однако же второй подразумеваемый постулат в конечном итоге всегда перевешивал».
