В воротах незыблемо маячил вислопузый вахтер. Скрипел гравий под неторопливыми шагами последних рабочих. Я сидел перед ямой, усыпанной окурками, и ни о чем не думал.
— Ты что здесь делаешь? — громко прозвучал надо мной удивленный голос.
— Что? — глухо спросил я и обернулся.
— Сеня, как ты здесь?
Это была Валя. Я не заметил ее раньше. Она стояла совсем рядом.
«Ах да, — подумал я. — Она ведь еще ничего не знает. Я так и не смог ее повидать».
— Вожу бетон... Понимаешь? Я вожу бетон...
— Какой бетон? — Валя слегка наклонилась ко мне.
— Бетон, из которого ты лепишь эти чертовы трубы. — Я показал на бункера, мохнатые от опалубки. — Не хватает машин... Монтажники поджимают?
— Поджимают, — машинально согласилась она.
— То-то... Я давно не видел Павлика. Как Павлик? Ты была дома?
— Мне повезло. Сегодня обедали с ним вместе...
Я все еще сидел, дурацки улыбаясь, и глядел снизу в ее лицо. Мне было видно, что под распахнутой парусиновой курткой кофточка, которая издали всегда мне казалась белой, совсем не белая — на груди и на животе на ней были темные потеки и пятна — от пыли, пота и бетона, и пахла Валя бетоном и ветром. Наверно, там, на высоте, всегда ветер, как в море. И еще она немного пахла горьковатым запахом костра.
— Павлик у тети Лиды... Пойдем домой...
— Пойдем... Я возьму его завтра с собой. На один рейс только. Хорошо?
— Возьми. Идем пить чай. Ведь мы теперь сослуживцы. И никому никакого дела...
— Идем пить чай.
Мы пошли. Вахтер колыхнулся и закрыл за нами ворота...
5
Павлик щедро поливал мне на руки. Я подставлял ладони. Целый ковшик холодной, прозрачной и голубой воды умещался в моей пригоршне. Я осторожно подносил руки к самому рту и окунал лицо. Потом Павлик поливал мне на шею. Холодные, упругие капли скатывались за воротник рубашки. Холодными они были только до лопаток. Дальше они нагревались, и я их переставал ощущать. Еще входя, я заметил, что Павлик как будто изменился. Он посмотрел на меня с испугом и, мне показалось, сжался. Но я отнес это за счет своего вида: Павлик никогда не видел меня таким. Я снял с веревки, протянутой через кухню, жесткое застиранное полотенце и вытерся.
Валя помешивала ложкой в стакане. Я сел напротив нее, подвинул ей стакан. Вдруг Павлик неожиданно звонким и повзрослевшим голосом сказал:
— Мама, когда приедет мой папа? Папа мой когда приедет?
Валя опустила руки на скатерть и побледнела...
— Видишь ли, мальчик, — почти шепотом медленно выговорила она, — видишь ли, я давно хотела тебе сказать...
