Опустив голову и волоча ноги, шёл по зимней улице капитан милиции, у которого накануне убили главного подозреваемого. И не радовали капитана ни заснеженные улицы, ни буксующие автобусы и троллейбусы с заиндевелыми окнами, ни даже поскользнувшаяся прямо перед ним гражданочка, — ничто не могло развеселить унылого сыщика, и, как говорится в одной хорошей татуировке, не было в жизни счастья…
Михаилу Петровичу в этот момент меньше всего хотелось смотреть по сторонам, мало того — он боялся поднять на людей глаза, потому что во взгляде каждого прохожего ему чудился один немой вопрос: «Как же ты, гнида, не уберёг нашего Сикуляра?»
Если бы кто-нибудь из прохожих в этот момент не постеснялся и ударил понурого человека в милицейской шинели с капитанскими погонами, то Орлов воспринял бы это как должное.
* * *
— Билетики приобретаем, не дожидаемся неприятностей при выходе!!! — мелодичный женский голос звучал на весь троллейбусный салон. — У вас что, мужчина?!
Голос показался Михаилу знакомым. Он повернулся к кондуктору и вздрогнул: перед ним стояла Зина, его первая любовь. На некогда высокой груди её висела потёртая сумочка.
«Сколько лет прошло, а сумочка всё та же», — подумал Орлов.
— Здравствуй, Зина, — сказал он, волнуясь.
— Здравствуй, Миша! — по инерции Зина произнесла эти слова на весь салон. — Ты почему здесь?
Видно было, что она тоже немного растерялась.
— А у меня шефа убили… — сказала она.
— Я знаю, — ответил Орлов и чуть не заплакал от жалости то ли к ней, то ли к Сикуляру, то ли к себе самому. — Это я виноват.
— … а новый начальник депо меня перевел сюда, на линию…
— Зина, — внезапно предложил Орлов, — давай зайдем куда-нибудь.
Они вышли из троллейбуса на первой же остановке, к радости всех пассажиров.
Забыв обо всём на свете, Орлов и Зина остановились возле работающего компрессора. Рядом рабочие с отбойными молотками долбили лёд и асфальт, однако Михаил Петрович и Зина ничего не замечали: они, не отрываясь, глядели в глаза друг другу и никак не могли наговориться.
Она так и не вышла замуж. Окончила университет, пошла работать в школу. Оттуда — в троллейбусное депо, секретарем. Сыну, Олегу, скоро тринадцать, серьёзный и начитанный мальчик, увлекается тетрисом и дюкнюкемом.
— Могу я повидать его? — спросил Михаил Петрович.
— Нет, — покачала головой Зинаида. — Я сказала Олегу, что его папа вор и сидит в тюрьме далеко-далеко. И будет сидеть всегда…
«Ну, это мы ещё посмотрим», — подумал про себя Михаил Петрович.
