— Да, это так, — ответил я. — Но почему?
Квелл промолчал.
— Ну, выкладывай! — не выдержал капитан.
В конце концов Квелл оторвался от экрана и заговорил:
— Эта буря ранила Время. Мы свернули за угол Вечности. Сама сущность пустоты, эта пропасть была… вывернута наизнанку… атом за атомом… молекула за молекулой… частица за частицей… я чувствую это… именно так.
И Квелл выбросил вперед руку, как безумный.
— Не может этого быть! — услышал я свои слова.
— Вот и я говорю! — воскликнул, не веря, капитан.
— А космос говорит иначе, — невозмутимо продолжил Квелл. — Буря подхватила нас и отбросила на два тысячелетия. Прошлое стало нашим настоящим.
— Если мы сейчас в прошлом, — заговорил Рэдли, — то какой сейчас год?
Прежде чем ответить, Квелл задумался:
— До Колумба? Да, несомненно. До Рождества Христова? Скорее всего. До того, как Цезарь проложил свои римские дороги через британские торфяники, до того, как Аристотель стал учеником Платона? Возможно. Эта огромная звезда, эта тварь — она сжалилась над нами.
— Сжалилась? — переспросил капитан. — Ты соображаешь, что говоришь?
Глаза и разум Квелла обыскивали космос:
— У нее нет желания с нами сражаться. Предпочитает запрятать нас подальше, чтобы не обременять себя войной. Она дала нам шанс выжить, указала путь, по которому можно от нее спастись. Иначе говоря, сжалилась, сэр.
— Я не нуждаюсь в жалости! — отрезал капитан.
— Илия, — пробормотал я.
— Что такое? — Капитан повернулся на мой шепот.
— Илия. Накануне нашего старта. Илия сказал…
— Сказал что? — нетерпеливо спросил капитан.
— «В дальнем космосе наступит такой миг, когда вы увидите землю, но земли не будет; застанете время, когда времени не будет — когда древние цари обрастут новой плотью и вернутся на свои престолы».
— И этот миг сейчас наступил? — поразился Рэдли.
Квелл ему ответил:
— Да, только что. Ибо посмотри. И… почувствуй.
И я завершил пророчество Илии:
— Тогда, вот тогда и корабль, и капитан, и команда — все, все погибнут! Все, кроме одного.
Все, кроме одного, вертелось у меня в голове, а капитан разразился гневом.
— Глупцы, жалкие глупцы! — вскричал он. — Мы не поддадимся прошлому, не примем глухую древность. Не спрячемся в пирамидах, не подумаем спасаться бегством от нашествия саранчи, склоняться пред плащаницей Христовой! Мы выстоим.
Он повернулся и зашагал к лифту, ведущему в верхние отсеки:
— Открыть шлюз! Хоть я и слеп, выйду на поиски врага в одиночку!
