Он назвал свое имя, узнал, что его спутницу зовут Луиза Уолвер, потом улыбавшиеся ему лица качнулись в легком поклоне, его ладони были стиснуты в рукопожатиях, его целовали в щеки и, в конце концов, даже заставили несколько раз обернуться кругом, как при игре в жмурки, чтобы он перепутал всех мужей и не смог запомнить, кто есть Мэри, кто Рахиль, кто Симона и кто Джойс.
Все же он уловил, что Иокиши принадлежит к восточной расе, — его без единой морщинки кожа напоминала гладкий эмалированный фарфор, — и что Рахиль — это высокая стройная негритянка. Услышал он также и слова о том, что «Джойс не Уолвер, а просто в гостях».
Впечатление от одежд было намного яснее, чем от имен: красочные, дорогие на вид вещи, навеянные большей частью древнеегипетской и критской культурами. Некоторые костюмы выглядели чересчур нескромными даже по сравнению с известными пляжными ансамблями мисс Тоскер, разница же заключалась в том, что их обладатели этого, по-видимому, не чувствовали.
— Есть, уходит пол-утренняя ракета! — возбужденно крикнул кто-то.
Том, как и все остальные, глянул вверх и невольно зажмурился от ослепительно-яркого солнца. Однако тут же до ушей донесся негромкий рев, который быстро ослабевал как по силе, так и по высоте звука. Он вспомнил, что в этом районе находится военный ракетный полигон, но осуществляли ли пуски ежедневно, он не знал.
— По-вашему, она сбилась с курса? — с тревогой спросил он.
— Это исключено, — ответил один из Уолверов. («Наверно, Борода», — подумал Том.) Уверенность, с какой это было сказано, натолкнула на возможную разгадку: видимо, на днях сюда со всего света съехались ученые со всякими передовыми идеями, и это — какая-нибудь группа, работающая на строящемся неподалеку атомном центре и в перерывах устраивающая такие вот экстравагантные выходки.
Когда они шумной компанией подходили к дому, он услышал, как Луиза сказала с упреком: «Но ты все-таки объявил сегодня выходной», — и ответ мужа, своим обликом напоминавшего веселого фараона: «Я еще раз проверил таблицы настроения и обнаружил тонкую волну, которую раньше пропустил».
Тем временем Борода взял заботу о Томе на себя. Том не запомнил его имени, но это был мужчина со светло-коричневой кожей (борода же у него была черной), одетый в зеленый саронг[5] и извергавший безудержное веселье и экспрессию.
— Там вот плавательный бассейн, на другой стороне посадочная точка, — начал он, но, заметив пристальный взгляд Тома, обращенный к черной, как сажа, крыше, осекся. — Солнечные батареи, — пояснил он с гордостью. — Они покрывают все наши потребности в электричестве.
