— У тебя, наверное, много работы перед Рождеством?
— Почему это?
— Ну, люди умирают… Разве в праздники это случается не чаще обычного?
Он даже не знал, волнуется ли Маргидо за мать или просто пришел из чувства долга. Но Маргидо ответил только:
— Это точно. Не знаю только, отчего так происходит. В прошлом году меня вызвали в самый сочельник. Отец троих детей, всего слегка за сорок, ни с того ни с сего рухнул навзничь в костюме Санта-Клауса.
Эрленд напомнил себе, что нельзя смеяться. Надо попробовать вместо этого прочитать надпись на капельнице, но та висела слишком далеко.
— Он даже не успел раздать подарки. Просто свалился, — продолжал Маргидо.
Эрленд силился отогнать от себя картинку с мертвым Санта-Клаусом, погребенным под кучей не распакованных рождественских подарков, украшенных задорными бантиками и рисунками, за полчаса до полуночи. Смеяться нельзя ни в коем случае, и он спросил:
— Здесь можно купить что-нибудь попить? Не знаешь?
— В коридоре на тележке стоит сок. Ты говоришь по-другому, почти растерял трёндерский акцент. Хоть в чем-то ты изменился.
— Это естественно, когда уезжаешь надолго.
Он думал, что, когда Маргидо уйдет, станет легче, однако этого не случилось. Он вдруг остался в некомфортном одиночестве рядом с ней. Рассмотрел ее лицо, каждую морщинку, волоски, точащие на подбородке, седые прилизанные волосы на голове. Веки, покрытые сеткой тонких сосудов, подрагивали. Он представил себе, что она только притворяется. Нарочно перекосила лицо. Изображает инсультный паралич. А что, если она вдруг сядет в кровати, как Гленн Клоуз в конце фильма «Роковое влечение»? Он же тогда скончается на месте от ужаса. И почему он не предложил Турюнн составить ему компанию? Они практически оба приехали сюда впервые.
— Вот так вот, мама. Я подумал, мне все-таки надо приехать. Прилетел из Копенгагена вечером. Самолет приземлился вовремя, но никто меня не встретил. Ты в сознании? Привет тебе от Крюмме. Он бы тебе понравился, хотя ты бы ни за что не согласилась с ним познакомиться. И это как-то обидно. Хотя… я таким родился. Это вообще-то твоя вина. Что-то там с хромосомами твоими и этого идиота. Если бы ты только знала. Помнишь Осгейра из магазина? Я ему отсасывал в подсобке в шестнадцать лет, у него было четверо детей, и он заседал в приходском совете. Тебе он так нравился, он откладывал для тебя еду с истекшим сроком годности. А я сидел на корточках и сосал его тощий член, пока он не начинал покачиваться от счастья. Однажды это повторилось на хуторе на сеновале, пока ты на кухне варила ему кофе, он зашел купить клубнику, он кончил прямо на солому, потому что я никогда не глотаю, даже с Крюмме, кто-то любит глотать, кто-то нет… Ты не спишь? Проснись, и я поведаю тебе еще несколько смачных подробностей.
