Да, и такое сообщение я получал. А знаешь, было бы славно — чтобы не вспоминать слово «вежливо», — если бы об этом мне сказал Джон или ты сама.
Папа, сделай мне маленький подарок, а? По десять долларов за каждую телефонограмму твоей миссис Куни от тебя или от мамы! В основном, конечно, от заботливого папочки! Да в колледже над этим смеялись все, кому не лень! Эти постоянные записки, которые получаешь из рук соседки по комнате или от администратора в «Кримсоне»: Мисс Шмидт, из фирмы вашего отца опять звонили сказать, что машина будет ждать вас в Айслипе, секретарь мистера Шмидта надеется, мисс Шмидт приятно будет узнать, что для нее есть два билета на концерт «Грейтфул Дэд», результаты анализа крови мисс Шмидт находятся у миссис Куни, не соблаговолит ли мисс Шмидт позвонить… Ну а самое милое сообщение — миссис Куни ставит мисс Шмидт в известность о том, что мистер Шмидт сегодня после четырех готов поговорить с ней о ее матери! Это когда мы впервые испугались за маму! Так что давай не будем трогать Джона!
Да, я был и остаюсь тебе заботливым папочкой и я делал для тебя все, что мог. И это было особенно нелегко тогда: приходилось разрываться между работой и маминой бедой, заниматься квартирой и домом, и при этом я старался сохранить контакт с тобой.
Ну что ж, а я твоя заботливая дочь, и я очень занята, а Джон скоро станет тебе заботливым зятем, и он занят так, как ты и представить себе не можешь!
Это он так говорит?
Это я сама вижу. Я с ним живу, ты забыл?
Говорю с тобой и все больше сомневаюсь, что нам есть какой-то смысл встречаться, и мне — приезжать к этим Райкерам, которых так взволновал мой предстоящий визит.
Папа, мы можем встретиться и поговорить после праздника, когда у меня будет время. Только вот не думаю, что в этом есть смысл, покуда ты не перестал изображать, как ты несчастен оттого, что мы с Джоном собрались пожениться пока ты не захочешь, чтобы мы с ним были счастливы вместе. Я не про последнее воскресенье. Ты не перестаешь так себя вести со дня маминых похорон. Ты совсем не разговариваешь с Джоном. Ты обращаешься к нему, только чтобы сказать какую-нибудь гадость, а в остальное время старательно его не замечаешь.
Подумай-ка! Не думал, что у тебя столько обид на меня — и новых, и старых! Нам, наверное, лучше закончить разговор, а то вовсе перестанем разговаривать.
Гроза наконец унеслась в океан, и в кухне все было желтым от солнца. Шмидту вдруг стало больно смотреть. Он повернул стул спиной к окну и закурил сигару. Торговец, с которым Шмидт вел дела, присылал ему эти сигары в коробках без марки, а реклама намекала, что это настоящие кубинские. Впрочем, Шмидту было все равно: за их цену вкус был совсем неплох. Табачная кампания, ну да! Она, видно, забыла, что Шмидт и не притрагивается к той дряни, которую продают ее клиенты. Кто бы мог подумать, что диплом с отличием по современной литературе, безупречный французский и летние практики, которые Мэри находила для нее в тех знаменитых маленьких газетках, все старания, все надежды их дочь так легко выбросит на помойку! Да, адвокаты «Вуда и Кинга» защищали ответчиков по «асбестовым делам» — Шмидту об этом напоминать не нужно, — и, конечно, гордиться тут нечем. В конце концов, они и серийных убийц пытались спасать —
