Саид замолчал на мгновение и взглянул Дофа в глаза.
— Ты считаешь, что мы будем продолжать заблуждаться? А если мы исправим свою ошибку, подумай, что останется тебе.
Саид почувствовал, что время уходить: говорить больше не о чем. И сразу же ощутил тоску по Халиду. Ему вдруг захотелось на крыльях полететь к сыну и зарыдать на его плече. «Вот она, родина», — подумал он и, улыбаясь, взглянул на жену:
— Сафия, знаешь, что такое родина? Это не то, что нас окружает!
— Что с тобой, Саид? — с усилием выговорила Сафия.
— Ничего, ничего. Все в порядке. Я ищу настоящую Палестину, Палестину более значительную, чем воспоминания, чем павлиньи перья, чем сын, чем старые каракули на лестнице… Я всегда хотел понять, какова Палестина для Халида. Ведь он не знает этой вазы, картинки с видом Иерусалима, лестницы, ал-Халисы и Халдуна. И тем не менее он готов погибнуть за Палестину. А для нас с тобой это лишь копание в пыли воспоминаний. Смотри, что мы отыскали в этой пыли — все ту же пыль! Мы ошибались, считая, что родина — это только прошлое. Прав Халид — он видит в родине будущее. Поэтому и хотел взяться за оружие. Десятки тысяч юношей, подобных Халиду, поняли наконец, как жалки слезы тех, кто ищет в пещерах своих поражений остатки кольчуг и увядшие цветы. Такие, как Халид, смотрят в будущее — они исправляют наши ошибки и ошибки всего мира. Доф — наш позор, Халид — наша честь. Разве не говорил я тебе, что не надо было ехать!.. Нужна война… Халид понял это раньше нас, эх, Сафия!.. Вставай, пошли!
Они поднялись разом, Сафия комкала в руке платочек, не зная, куда его деть. Доф сидел мрачный — его пилотка казалась нелепой и смешной рядом с вазой.
— Вы не можете так уехать, мы не все еще обсудили… — сказала Марьям.
— Нет, больше говорить не о чем, — ответил Саид. — Для вас это всего лишь несчастный случай, но история рассудит иначе. Приехав сюда, мы восстали против истории, признаюсь, так же как и когда покинули Хайфу. Знаете ли, сударыня, мне кажется, на долю всех палестинцев выпали жертвы. Я знаю многих, пожертвовавших своими детьми. Вот и я пожертвовал сыном, это мой первый взнос. Боюсь только, что вы этого не поймете. — Он посмотрел на Дофа, который сидел, обхватив голову руками. — Можете временно оставаться в нашем доме. Чтобы все разрешилось, нужна война!
Саид и Сафия спустились по лестнице, внимательно разглядывая знакомые мелочи. Но теперь они казались им куда менее значительными, чем несколько часов назад, и уже не пробуждали прежних чувств. Улица была почти пуста. Они сели в машину, и та бесшумно покатила вниз, под гору. Лишь на повороте Саид круто повернул руль и направился к улице Фейсала.
