— Мы делаем люминофоры — светящийся порошок для ламп дневного света. Он еще применяется в телевидении, в радиолокационных трубках и рентгеновских экранах. Сегодня ты просто смотри. Ходи и смотри, что к чему, привыкай и ничего не бойся!
Надя обрадовалась: начало неплохое, хуже нет, когда тебя заставят что-то делать, а ты ни бум-бум. Она обошла весь цех, заглянула во все закоулки небольшого трехъярусного помещения. Если взбежать по крутой лестнице на третий ярус — увидишь оттуда весь цех,— насквозь просматривается.
На третьем ярусе стояли котлы с растворами. Девушки что-то доливали в эти котлы, включали электромешалку, брали в колбочки пробы. Совсем как в лаборатории.
Надя спросила, что находится в каком котле, ей объяснили, но в голове ничего не задержалось: «Ничего, привыкну, сама пойму, не все сразу...»
Полистала журнал приема — сдачи дежурств — он весь в химических формулах. Придется заглянуть в учебник по химии.
Ей понравилось в цехе, поправились работницы, вежливые, спокойные; понравилась и заводская столовая. Удивилась: у входа в столовую за маленьким столиком сидела пожилая женщина в белом халате и в очках и не впускала никого до тех пор, пока люди не вытряхивали себе в рот витамины, которые она им подавала.
— Для вашей же пользы, товарищи! — призывала она пытавшихся улизнуть. — Для вашего здоровья, товарищи! Витамины — это жизнь.
— Ой, как же это я забыла тебя предупредить! —■ заволновалась Серафима Антоновна, когда они с Надей вышли из столовой. — Скандала не избежать.
— Не понимаю,— оторопело произнесла Надя.
— Як тому, что ты надушилась сильно, «Сиренью», а бригадирша вообще не выносит запаха духов. Уж она морщилась, морщилась...
— Я это заметила, но... думала, привычка у нее такая... морщиться.
— Она собирается стружку с тебя снимать. Думала, что по дороге на завод запахи выветрятся, а вот поди ж ты! Я виновата...
У Нади заколотилось сердце, как всегда, если ее что-то возмущало или сталкивалась она с несправедливостью,— сейчас вот хоть ладони к груди прикладывай, чтоб сердчишко утихомирить.
— Так ведь я не знала! Уйду отсюда! Если из-за чепухи выговора получать...
— Это я виновата, я,— твердила Серафима Антоновна. — Не предупредила...
Когда в цех вошла Тася, Надя решительно направилась ей навстречу. Серафима Антоновна ахнула: «Сейчас начнется!»
Надя остановилась перед Тасей и, глядя ей в глаза, сказала:
— Тася, я не знала, что ты не переносишь запахи духов... А у меня в чемодане... Я люблю, чтоб все мои вещи вкусно пахли... Извиняться мне перед тобой не за что, но я учту. — Она улыбнулась. — Вынесу на ветер все свои платья... Надо же, я целый флакон «Эвридики» в чемодан вылила! Ничего, выветрятся!
