Она уже месяц ходила по городу в поисках работы. Ее могли взять дворником, посудомойщицей, уборщицей иль почтальоном, но там везде были низкие оклады, и Катька не соглашалась. Но однажды бабе все же повезло. Ее взяли на банно-прачечный комбинат. И Катька была счастлива. Она поделилась своей радостью с мужем. Свекровь не стала слушать, она после ссоры совсем не разговаривала с невесткой и не замечала Катьку в квартире.
Теперь и она каждое утро уходила на работу, а возвращаясь, убирала в квартире, стирала, готовила. Ей никто не помогал. Свекровь и муж куда-то уходили, а Катька оставалась одна.
Но как бы не складывалась ситуация дома, на работе у женщины все ладилось. На комбинате работало много женщин из деревень. Было нимало молодых, какие приветливо встретили и признали Катьку, учили, подсказывали, помогали. И та быстро освоилась, вошла в ритм, стала своею. Ее выручало трудолюбие, унаследованное с деревенского детства. Она любила порядок во всем, и это быстро приметили и оценили. Что же касалось сбоев в характере, то и другие были не лучше. Если грубили, хамили друг другу, на это никто не обращал внимания, быстро забывали обиды. Ссоры гасли, женщины быстро мирились и к концу дня забывали, за что поругались утром.
Они делились всеми радостями и невзгодами, вместе обедали. И Катька скоро стала здесь своею, понятной, близкой. Ее здесь никто не обижал, а когда она рассказала, как живется в новой семье, бабы даже жалеть стали.
— А ты не поддавайся им, не кланяйся всякому говну. Подумаешь, интеллигенция, а жопу все равно пальцем вытирают. Ну, скажи, чем они лучше нас? Мы всегда и везде выживем, потому что никакой работой не гнушаемся. Они ни хрена не умеют кроме своего дела. Их любая беда, что тростинку ломает. Не празднуй этих придурков, докажи, что ты не хуже! — советовали ей.
— Главное, добейся росписи и регистрации ребенка на фамилию мужика. Тогда они обязаны будут прописать малыша, а вместе с ним и тебя. Иного хода нет. Вот тогда ты задышишь на равных, и грозить перестанут. Ну, а пока не вылупайся, не спорь, добейся своего тихо, а уж потом обоим покажешь зубы.
— Свекруха вряд ли согласится прописать. Она даже не разговаривает со мной. Я к ней подойду что-нибудь спросить, она отворачивается, уходит, делает вид, что не заметила. Кольке пожаловалась, он и вовсе оттолкнул, обругал и не велел на мамашку вязгать, пообещал за такое зубы в задницу всадить.
