И еще. (Санька Истомин, примерно, так представлял «планы» руководства). Вышестоящему начальству, об инциденте, знать вовсе не нужно. Для чего полковнику лишняя головная боль?.. Более того, благодаря связям с военной прокуратурой, на воров можно свалить и ранее краденное, и схапанное после данной кражи. То есть, собственное воровство списать на солдат. Кстати, можно навариться, еще и на другом. А именно, — на выкупе. Ведь, никто из подельников не захочет, по тюрьмам, сидеть. Вот пусть и платят, как говорится, за столь желанную, свободу бабки!..
Однако чтобы провернуть всё это, необходимо вырвать признание у «бойцов». Сколько и как украли; кто еще участвовал в деле, и тому подобное. То бишь, — чем больше вины и участников, тем только лучше. А посему, усилия, прежде всего, начальство приложит, именно в данном направлении. С необходимыми же документами, (в т. ч., и о возможном «освобождении»), всё, как-нибудь, да уладят потихоньку...
.Едва «проверяющая комиссия» удалилась, Кукуев, волком, глянул на Истомина.
— Сейчас, вместе со всеми, срач свой будешь убирать! А потом.
— А почему он мой?.. Выпил-то всего 100 грамм, и уснул.
Летёху, аж подкинуло.
— Дежурный, и «уснул»!.. А на склад, значит, не лазил?! Чистенький!
— Бог с вами, товарищ лейтенант! Зачем воро-вать-то?
— Ничего не видел, ничего не знаешь! Ловко это, у тебя!
Санька плечами пожал.
— Но ведь, и вы ничего не видели.
Кукуев побагровел на морозе.
— Молчать, солдат!.. Кто еще фарш колбасный таскал?!
— Я же сказал: уснул, ничего не знаю.
— Довольно!.. — и лейтенант повернулся к «бойцам» — Быстро наверх! Всё вылизать, да так, чтоб блестело!..
На уборку ушло три часа. После, Кукуев, с дембелями, повели Саньку вновь на улицу. Причем, летёха приказал, чтоб провинившийся был в полной военвыкладке. А это ватные штаны, валенки, ватник, бушлат и сумка с индивидуальным запасом.
Спустились вниз. Мороз стоял под 45 градусов.
Лейтенант злорадно заорал:
— Боец, — кросс 15 километров вокруг казармы! Быстро!
И Санька, в полной «амуниции», рванул, что есть мочи.
Казарма была длинной. Один круг, второй, третий, четвёртый, десятый. Вскоре, «молодой» потерял счет этим бесконечным кругам. Мороз обжигал лёгкие; у рта и носа образовалась наледь. Истомин задыхался от быстрого бега, страшно вспотел. И хорошо, что был физически крепким: несмотря на усталость, упрямо, не сбавлял взятой скорости.
Однако, к концу первого часа, в валенках и тёплой одежде, измотался страшно. А бежать-то оставалось, еще не менее семи километров. Но Истомин, всё равно, не хотел показать своей слабости. Превозмогая себя, делал всё возможное, чтобы, не дай Бог, Кукуев посмеялся над ним.
