принял, в сущности, нездоровый человек, который не мог, даже в эле
ментарном, приспособиться к жизни).
«Добьюсь, всё равно, добьюсь! — упрямо твердил себе. — Да еще, пере
плюну козла Бодрова! И докажу, что грёбанный марксизм ленинизм —
туфта, великий самообман в советском обществе, опасная утопия, кото
рая способна привести к самым негативным последствиям… Если нужно
быть сраным комсомольцем, то ради достижения желаемого, им стану
и получу таки второе, философское образование. А потом, уже на науч
ной стезе, напишу книгу и докажу всю ущербность и ложь, господст
вующей идеологической доктрины. То есть, раскрою людям глаза, найду
заветную Истину!».
Именно так, а не иначе, будущий «философ» представлял основную цель
своего существования. Вполне высокую и благородную цель. Но чего
это «призвание» стоило в дальнейшей жизни, вряд ли, кто позавидует…
Я, сознательно, обрекал себя на жуткие мучения, непонимание «умного
дурачества» окружающими людьми, непонимание и огульное отрица
ние, выстраданных социобиологических идей коллегами по «цеху». По
жертвовал всем: спокойной, комфортной и обеспеченной жизнью; се
мьёй, здоровьем и даже Любовью… Короче, погнался за журавлем в небе, ибо синица в руках не устраивала. Честолюбие оказалось сильнее тяги к
женщине и детям. Лишь потом, через годы, упрямый идиот крепко каял
ся в чудовищном выборе быть «Человеком», а не животным, хотя всегда
и оставался последним с объективной неизбежностью. Ну, да Бог ему
судья… И да простят люди, ибо иначе жить, попросту, не мог.
33
7
Е ще до первых репетиций оркестрового ансамбля, в РДК случилось
волнующее событие: из Перми, по распределению, прибыл (точ
нее, — прибыла) молодой специалист, хореограф Шишмарёва
Надя, окончившая, намедни, городское культпросветучилище. Когда
мы, — после формальностей ознакомления девахи с клубом, — наконец, встретились взглядами, по спине дон хуана пробежал лёгкий жар. Надя
же вдруг, густо покраснела, вспыхнув, как маков цвет, и быстро отвела
свои удивительно синие, широко распахнутые глаза. Фигурка у неё была, что называется, классической, отточенной в результате долгих, изнури
тельных упражнений у танцевального станка. Портило только лицо: хотя и с очень правильными чертами, но сплошь усыпанное, краснова
тыми прыщами, вполне понятного происхождения. «Всё ясно… — поду
мал герой. — Мужчин, бедняжка, никогда не имела, однако стойко дер
жится… Может, есть смысл попробовать с мадамой «подружиться?»».
Каюсь, что рассуждал тогда, как последний бабник, хотя опыта общения, с женщинами, у меня было совсем мало. Ну, крутил пару раз романы, когда работал, в каникулы, баянистом в пионерлагере, с такой же пры
