пыльной, развороченной дороге к очередному месту выступления.
Это безумие продолжалось ежедневно, с утра до позднего вечера, более
трёх недель. Но молодым, беззаботным, весёлым и глупым, такая кочевая
работа даже нравилась (я чувствовал физически себя, почему то, на
удивление, хорошо). Боже, сколько ярких впечатлений от переездов по
живописным зелёным угорам, поросшим кое где елово пихтовым ле
сом, и по неубранным еще нивам! А переправы через прозрачные ручьи
и речки; крепко пропахшие навозом, деревни с простоватыми колхоз
никами; пугающие грозы и разноцветная радуга над полем; фиолетово
огневые закаты, когда, уставшие члены агитбригады возвращались на
«базу», в притихшую Чернушку!
а, мы думали в то время, что так и надо, что всё в порядке, — имею в виду
Д
тогдашнюю советскую действительность, жизнь. Идеологическое
оболванивание воспринималось, как нечто само собой разумеющееся, естественное, не как наглый обман, — тем более, здесь, в провинции. И
нельзя однозначно сказать, что народ, дескать, открыто роптал, недо
вольный своим существованием, ибо экономически почти все были рав
ны. И отношения то между людьми, в целом, были иными, чем сейчас, —
более, что ли, дружескими, более совестливыми и справедливыми. Дух
социалистического коллективизма, в то время, еще не совсем иссяк.
Простые труженики умели радоваться жизни, уверены были в завтраш
нем дне, не замечая, в повседневной круговерти забот, убожество и нище
ту не только быта, но и всех прочих сторон советской действительности.
Особенно, повторяю, это ощущалось в провинции, сельской местности.
Но другое дело, — крупное партийное и хозяйственное руководство. В
той же Чернушке, они, эти горе благодетели народные, как и везде по
стране, жировали обособленным, привилегированным кланом. Мы же, рядовые клубные работники, были лишь винтиком мощнейшей гос
идеологической машины, орудием воздействия на «массы» партаппарата
в узко корпоративных интересах, — в т. ч., и на «местах». Высокий уровень
жизни, почёт, власть — вот что, в главном, внешне отличало хозяев от
рабов (то есть, именно «масс» — как презрительно выразился, в приват
ном разговоре с коллегами, 1 й секретарь Чернушенского райкома; в
разговоре, нечаянно услышанном за кулисами сельского клуба, куда
прибыли районные «шишки» в преддверии выборов).
20
Но клубный то специалист уже не был «массой», постепенно осознавая
всю несправедливость социалистического общественного устройства.
Нет нет, — страстный «вольнодумец» совсем не хотел что либо, «корен
