'Вот уж редкий гость в наших краях!'
На каждой было вытеснено его имя и фамилия.
'Трындец!'
Максим завернулся в халат и почапал к столу, где стоял телефон.
— Слушаю вас, господин Укасов.
Голосок девушки с ресепшена был мил и приятен.
'Мне всё это снится'
— А… да. Я могу поговорить со своими… — Макс запнулся, — сопровождающими?
— Простите?
— С теми людьми, с кем я вчера приехал.
— Простите, я не понимаю вас. Чем я ещё могу вам помочь?
Макс бросил трубку и пошёл к входной двери, ожидая, что она будет заперта снаружи.
Ничего подобного — дверь была вообще не заперта!
'Значит часовые'
Макс выглянул наружу. В конце коридора горничная катила тележку. Всё. Больше вокруг никого не было.
'Эээээ…'
В шкафу обнаружился простенький и непритязательный комплект одежды. Серые брюки и белая рубашка. Максим посмотрел на свои обломанные чёрные ногти.
— Алло, девушка. Пришлите мне в номер завтрак, а потом маникюршу.
Ноги сами отнесли его к кровати.
'Чего у нас там по телевизору?'
Два дня Максим ел, спал и шлялся по бутикам внутри отеля. Он приобрёл летний костюм и две пары туфель. Потом, повертев в руках кредитку, мысленно на всё махнул и прикупил себе новый 'Таг Хойер', взамен пропавшего у федералов. Звонки родителям и Лейле никаких результатов не дали. Трубка услужливо сообщила, что такие номера не существуют. Даже домашние. А никому другому Максим звонить не хотел — что он мог сказать? Привет, я — Максим, ну помнишь…?
'Тьфу ты!'
— Алло, девушка. Обед в номер.
— Господин Укасов, с вами хотят поговорить. Соединить?
'Хе. Началось'
— Соединяйте.
Остров Южный
п. г.т. Новороссийск
Июнь 13 г.
— Милый, как дела? — Леночка обтёрла руки об фартук и обняла мужа.
— Пирожки?
— Пирожки!
Жена улыбалась. С улицы раздавались звонкие детские голоса. И пусть общежитие здесь, на острове, ни шло ни в какое сравнение с их сгоревшим домом там, на севере, но всё же… Все живы и, слава Богу, здоровы. Тьфу-тьфу-тьфу!
— Нормально всё. Солнышко, — Саша чмокнул супругу в нос, — надо посоветоваться.
Её глаза разом стали серьёзными. Она вообще сильно изменилась. Стала жёстче. И реже смеялась.
'Лапушка моя!'
В груди у Дубинина заныло — оградить любимую от невзгод у него никак не получалось.
— Здесь дом мы не получим. И деньгами нам не помогут. Всё на общих основаниях. Эта комната наша до будущей весны, а потом…
Лена вздохнула и тяжело села на сундук.
— Понятно. Но ведь есть 'но'?
Саша кивнул.
— Сейчас был на совещании. В узком составе. Нам предлагают отстроить Дубровку заново. Всем. Нам. Володьке, Олегу, Славке.
