— Нет, не понимаю.
— Ну, например, как мы, в гостинице-то, определяем, страстная была парочка или нет… Посмотришь на постель, у одних — вроде бы тут два младенца спали, а у других — аж страшно делается! — всё перевёрнуто, чуть ли не в клочья изорвано.
Гисукэ молчал, а горничная, войдя во вкус, продолжала:
— Вот я и говорю, эта-то, из Мизуо которая, зверь, а не баба! По-всякому она с ним… Да нет, вы не подумайте, я специально не подсматривала, как можно! Случайно получилось. Сообщили, что их такси опаздывает. Ну я и пошла предупредить. Подошла к их номеру, чувствую, что-то не так: звуки, что ли, какие-то… Я даже забеспокоилась, раздвинула фусума, немного совсем, сантиметра на два, да так и замерла. Тут же спохватилась, задвинула фусума поплотнее, но в щёлочку успела заметить, что там происходит… Сколько лет в гостинице проработала, а таких клиентов ещё не видела. Это ж надо, заниматься такими делами, пока ждёшь машину! Всю ночь ведь бесились, и всё им мало. Вот я и подумала — видно, припекло её…
Пока Гисукэ слушал это красочное описание, его даже в жар бросило.
"…А если О-Маса из "Дзинъя"?.. Я заметил, господин директор, она с вами очень даже ласково держится… если вы её пригласите на горячие источники, она с радостью согласится…" В ушах Гисукэ словно вновь зазвучал тихий голос Гэнзо. Как ведь уговаривал! А сам в это время небось уже спал с О-Масой… Точно — спал! Ведь этот чурбан тогда даже чуть-чуть улыбнулся. Не улыбка это была, а насмешка…
А он-то ни о чём и не подозревал. Распустил нюни, оказавшись в этой гостинице, — тоскливо, видите ли, одному, вот если бы О-Маса была рядом… Вот и побывала здесь О-Маса. Не с ним только. Лирика обернулась жутчайшим фарсом. И не фарсом даже, а отвратительной вакханалией, если представить, что тут выделывала эта баба…
— И с чего это они стали тебе рассказывать, кто я такой?.. Нет, подожди, прежде скажи, откуда они узнали, что я останавливался именно в этой гостинице?
— Вы же сами, господин, рассказали этому мужчине, что останавливались в "Коё-со".
Горничная права. Гисукэ вспомнил, что тогда, после первой встречи с Кацуко, испытывал нечто вроде чувства вины перед Гэнзо: мол, хорош директор, поехал по важному делу, а сам развлекался с женщиной. Это и развязало ему язык, не полностью конечно, — он рассказал только про гостиницу.
— И что же Дои, его фамилия Дои, хотя в книге приезжих он, возможно, зарегистрировался под другой фамилией, специально обо мне расспрашивал?
