— Господи, Господи… — услышал он шепот старшего сержанта Численко, плывшего за соседним плотиком. — …Даруемая нам тобою… и в прославление крепкаго твоего заступления, да подаст он стране нашей, боголюбивому воинству ея и всем православным христианам на супостаты одоление, и да укрепит державу нашу…
Молись, молись, Иван, думал Нелюбин, лихорадочно оглядывая все выше и выше вздымающийся берег, только громко не шепчи, а то услышат, окаянные.
И тут, словно и вправду Святой Георгий, которому обращал торопливую молитву помкомвзвода Иван Численко, укрыл их небесным плащом, чтобы скрыть от глаз неприятеля. Надвинулась новая волна тумана, да такого густого, что плывшие по Днепру солдаты почувствовали его кожей лица. Однако минуту спустя, вначале выше по течению Днепра, а потом и по всему берегу, застучали пулеметы. Проснулись, окаянные. Нелюбин окинул взглядом торчавшие из воды головы и мокрые бревна плотов. Ну, теперь подавай Бог сил поскорее добраться до берега.
До песчаной косы оставалось каких-то двадцать-тридцать метров, когда над головой пронеслась трасса разноцветных пуль и веером ушла правее, рассыпаясь, как брызги на солнце. Как и рассчитал Нелюбин, немцы опасались вести огонь в сторону острова. Значит, охранение там все же выставлено. Но остров молчал. Часть плотов первого взвода снесло левее. И именно они первыми попали под огонь дежурных пулеметов. Немцы стреляли вслепую. Закричали первые раненые, зашлепала вода. И тотчас сверху ударили три или четыре пулемета. А вслед за ними разорвалась серия мин. С острова ударил МГ. Ну, теперь конец, подумал Нелюбин, но, заметив, что трассы с острова уходят вверх, в сторону немецких пулеметов, мгновенно сообразил, что это начал действовать Кузеванов. Только где они раздобыли скорострельный трофей? И, уже не таясь и чувствуя пальцами ног гальку твердого дна, Нелюбин закричал:
— Ребятушки! На берег! Разом! Налегли-и-и! — Он сразу забыл все уставные команды и, понимая, что бойцам, копошащимся в тумане среди высоких фонтанов, поднимаемых взрывами, и пулеметных трасс, достаточно ободряющего крика, что берег рядом, в нескольких шагах. Он перекинул через голову сапоги — где там, ектыть, их обувать, некогда, — взвалил на плечо ящик с гранатами; в свободной руке держа ППШ, поливал берег огнем и жестоко матерился. — Вперед, ребяты! Наша берет!
— Быстрей! Быстрей! В мертвую зону! — кричал кто-то из взводных.
Да нет, не самым проворным оказался Кондратий Герасимович, правее его уже устраивался прямо на песчаной косе старший сержант Веденеев со своим ДШК. И через минуту две коротких, пристрелочных, и длинная, верная очередь крупнокалиберного пулемета резанули гребень горы как раз в том месте, где трепетало пламя на дульном срезе скорострельного МГ. Немец замолчал.
