— Да ты форменная вредительница! — заорала Наташка, едва я привстала. — Хоть когда-нибудь смотришь себе под зад? — И по-моему, вообще не соображаешь, что несешь!
— Я несу на место твой копир! Уже несу.
Откинув с кресла подушечки, я продемонстрировала подруге материальное подтверждение своего намерения. — Кстати, ты первая на нем посидела. Чем я хуже? Придешь в себя — заходи. А письмо Кириллова ты все-таки должна была получить. Только в усеченном варианте, понятно?! Очень усеченном. И я знаю, почему послание выросло! Да?! — яростно откликнулась я на звонок мобильника. — Ефимова, Ефимова. В чем дело, Макс? Своих не узнаешь?! Тогда перезвони и убедись, что разговариваешь именно со мной! С чего бы это мне психовать? Все у меня распрекрасно.
Забыв, в какую сторону открывается дверь, я упорно рвалась домой. Перепуганная Денька, по доброте душевной сунувшаяся ко мне с соболезнованиями, поняла всю несвоевременность своего порыва и на всякий случай слиняла в спальню под кровать. В большой комнате стояла тишина. Получалось, что я одна надрываюсь. Это меня настолько поразило, что я мгновенно забыла, зачем шла. Более того, развернулась и на цыпочках прокралась к полуоткрытой двери в большую комнату. Заглянуть внутрь мне не удалось. Впрочем, как и Наташке выглянуть наружу. Мы с ней столкнулись нос к носу. Обоюдное «О!» имело одинаковый смысл. Так же как и последующий обоюдный «Привет!». Из-под кровати неуверенно гавкнула Денька, и я, не оглядываясь, сообщила ей мнение хирурга Ефимова — спать до середины дня вредно. Только он не сказал, для кого. Для спящего или завистников.
— У меня есть сырный рулет, — тихо проговорила Наташка. — Вчера сделала. Боре не понравился.
— Пить не буду. — Я виновато опустила глаза и стала возить тапком по полу. — Договорились же, до Нового года ни-ни.
— А по какому календарю мы договорились, не помнишь? Впрочем, не важно. Пойдем просто закусим. Хотя бы чаек.
2
Очень легко признавать чужие ошибки. Не то что свои, когда проявление великодушия неуместно. Следовало с самого начала задуматься над содержанием письма Кириллова, не рассматривая его под одним углом зрения. Все спутали воспоминания Владимира о мнимых совместных поездках с Натальей по разного рода пещерам и катакомбам.
— Не мог покойный Кириллов на прощание заставить тебя окунуться в прошлую пещерную жизнь. Пусть даже выдуманную и кратковременную. Ты пока не возражай, я постараюсь объяснить толково. Но сразу предупреждаю — могу излагать сумбурно. Будешь перебивать — запутаюсь.
