— Того, королева я, мира этого твоего, а ты продолжай, а то я давно не слышала в свой адрес ничего подобного…Холодная стерва, бла-бла-бла, думаешь только о себе, — я демонстративно зевнула, — Придумай что-то другое. Всё это я прекрасно знаю. И уж прости, если недавний поцелуй так много значил для тебя, крошка, я не хотела разбить твои чувства. Но то, что было, осталось в прошлом, так что утри слёзки и забудь меня, смело иди по жизни, — да уж, вот так всегда у меня с мужчинами. Мне попадались сплошные тряпки не способные взять в свои руки ничего. Короче приходилось быть мужиком в юбке.
— Ты идиотка, — хах, интересная реакция, обычно после этого мужики чувствуют себя полными дибилами, но этот ничего, крепенький, держится.
— Не оскорбляй меня, — прошипела я и хотела было дезертировать, но этот нахал схватил меня за руку.
— Отпустил. Кричать буду, — нет, это я вру. Кричать я не собираюсь, а собираюсь драться, но такие маньяки как он боятся всеобщего внимания, а не драчливых девиц. Я-то уж подумала, что он нормальный, а он…
— Да плевать, ори хоть на всю Иванскую, — прошипел он, тёмные глаза как-то опасно засверкали, и признаюсь, на секундочку мне даже страшно стало. — Да не трясись ты, я всего-навсего хочу из тебя всю эту дурь выбить…
— Хах, удачи, я с места не сдвинусь, — и я так демонстративно сложила ручки на груди. Но Романыч оказался находчивым, он взял и перебросил меня себе через плечо! Мир на секундочку смазался, а потом и вовсе перевернулась. От шока я только раскрыла рот, а сказать толком ничего не успела, пока он не вынес меня из туалета…А там уже понеслось…
— Да ты кретин педальный! Животное! Пусти меня, я тебя потомства лишу, упырь! — всё эти ласковые словечки я подкрепляла активными телодвижениями, признанными снова привести меня в вертикальное положение, но Романыч держал крепко. Никто даже не решался помочь даме в беде, а зрители мужского пола лишь одобрительно кивали, пока я не обратилась и к ним с речью:
— Вот накатаю на вас заяву и пойдёте как соучастники, — заверила я группу поддержки.
— Ты что, в лесу выросла? Откуда такая дикая? — ворчал где-то над моей пятой точкой Романыч. А я тем временем продолжала делать ему комплименты…
— …неандерталец отсталый, кретин на ножках, дурака кусок, я тебе глаза на детородный орган надену и всё это пришью на лоб, — неожиданно Романыч остановился, но я всё продолжала. — Пусти меня, я тебе покажу харакири, будишь у меня кипятком писать, наглое чмо! — оскорблений у меня было припасено ещё много, но я оборвала себя, когда услышала знакомый голос:
