— Я считал тебя настоящей санлоренцианкой, а ты что сделала? Накануне матча с командой Сан Джованни истратила все деньги, предназначенные на мяч… Скажи, чем мы будем играть завтра?!. Мы обесчещены! Теперь мы станем посмешищем всего Города… И как только могла ты так поступить?!
Джованна не отвечала и не поднимала головы. На руке у неё красовался огромный синяк: это мать схватила и больно сжала своими крепкими пальцами руку девочки, когда вчера поздно вечером она вернулась домой после поездки в Остию. «Где ты была весь день? — ругала мать Джованну. — Как посмела ты, негодная девчонка, заставить родителей ждать тебя и волноваться?..» И давай бить её без конца… Но Джованна не обращала внимания ни на синяки, ни на пощёчины. Она страдала только из-за того, что поставила всю команду в дурацкое положение, хотя, с другой стороны, нисколько не жалела о своей поездке с Нандо на море.
Санлоренцианцы сердились на Джованну, но всё же готовы были её простить, хотя вообще-то проступок такого рода требовал исключения из команды. Да и как её не простить, — ведь деньги Джованна истратила не на себя; они понадобились ей для Нандо, а ради счастья слепого любой из мальчишек готов был сделать всё, что угодно.
Сейчас, по существу, дети невольно изливали на Джованну всю горечь обиды за неизбежное унижение перед сан-джованнианцами, которое предстояло им пережить.
Единственным, кто выступил открыто в защиту девочки, снова оказался Джиджино.
— Подумайте о Нандо, — сказал он. — Эти деньги нельзя было истратить лучше. Любой из нас поступил бы так же, как Джованна. Оставьте её в покое… Потерпите немного, давайте перенесём матч на рождество…
Марко, который, говоря откровенно, не хотел обижать Джованну, услышав слова Джиджино, вскипел. С каким удовольствием он сцепился бы с ним! Но с тех пор, как Джиджино громогласно заявил, что футбол его не волнует, капитан не удостаивал это ничтожество ни единым словом, а потому обратился к нему через посредника.
— Беппоне, скажи маменькину сыночку, пусть он лучше помалкивает, а то я выгоню его не только из футбольной команды, но и вообще из команды квартала!
— Джиджино, — передал Беппоне, — Марко сказал, если ты не замолчишь, он выгонит тебя из команды…
— А ты скажи ему, — подпрыгнул, как ужаленный, Джиджино, — что мы ещё посмотрим, стану ли я терпеть подобное насилие! Пусть только попробует! Я подрался с Леоне, который занял третье место на турнире по боксу, а уж Марко-то я как-нибудь не испугаюсь!
