Все оцепенели. Признаюсь, и мне стало жутко от собственной выдумки. Но нужно было расшевелить ребят, вызвать поток воспоминаний обо всем, что происходило в последние дни и могло показаться необычным, странным. Преступник не оставил следов, совершая убийство. Ну, а если он оставил их до? Ведь был же период подготовки!
Первым прервал тяжелое молчание Кэп.
— Бабьи выдумки. Лишь бы поболтать…
Боцман, однако, поддержал меня:
— Нет, почему же? У нас в деревне бывало — в день, когда помереть человеку, вдруг кто–то приходит и зовет. У нас говорили — это Мажанкис.
— Какой еще Мажанкис? — грозно спросил Кэп.
Боцман развел руками.
— Не знаю. Никто его не видел. Мажанкис, и все. Приходит!
Неожиданно Леша Крученых, который не верил ни в домовых, ни в бога, ни в черта, пришел на помощь Боцману.
— А что! — сказал он, поправляя галстук. — В этом что–то есть. Рассказать?
Он посмотрел на Васю Ложно. Механик пожал плечами: мол, ерунда, но любопытная. Валяй.
— Ты же сам, Вася, рассказывал, — продолжал поммех. — Ночью по машинному отделению кто–то ходил. И сжатый воздух вдруг зашипел, как будто давление стравливали.
— Пустое, чего там! — махнул рукой Вася, явно смущаясь.
— Да не пустое. Ведь было же? Было. Ты и сам обратил внимание.
Ивану Захаровичу, который смотрел на мир ясно и просто, не понравились мистические толки.
— Наверно, штуцер неплотно завинтили, — сказал он. — Вот и шипело. Следите за двигателем, механики!
— Дело в том, — мягко сказал Вася, — что все штуцера в трубопроводе были завинчены крепко, можете проверить. Но давление действительно стравили ночью.
— Хочешь сказать, у нас орудуют привидения? — спросил Кэп. — Кто стоял на вахте?
— Маврухин.
— Нда… Это когда бочка с «обтиркой» загорелась на берегу?
— Верно.
Я тотчас вспомнил волнения той ночи. Теплоход стоял на втором причале, под самым фортом, там, где докеры складывают всякий мусор. Ночью вспыхнула одна из бочек с «обтиркой» — промасленным тряпьем. Очевидно, произошло самовозгорание. Над бочкой возник двухметровый огненный столб. Маврухин, напуганный близостью огня, разбудил капитана, и тот отвел теплоход подальше, на восьмой причал, где мы и остались. Тем временем Валера, Ложко и я справились с пожаром, закрыв бочку брезентом.
— А ведь действительно давление в ресивере было стравлено, — сказал Кэп. — Пневмостартер у нас берет с первого оборота, а в тот раз дизелек еле завелся.
— Знаю, — хмуро сказал Ложко. — Я утром спустился в машинное. Около сорока атмосфер вместо пятидесяти. Проверил штуцер — свинчен на шесть витков.
