— Ну и что же?
Я промолчал. Все было ясно. Юрского возьмут к тому времени, когда я вернусь из рейса.
— Проветрись! У тебя, кстати, за прошлый год отпуск не использован. Отдохнешь.
Надо отдать должное — Шиковец не старался хитрить. Я хорошо понял все, что он хотел сказать. Мол, приехал ты с блестящими рекомендациями от своего начальства, но ведь не известно, как ты их заслужил. Пока особого прока от тебя не видать. Вот сначала помаринуем, посмотрим, что за гусь, а потом — милости просим!
Что ж, это по–своему справедливо… Катись, Чернов. Вкуси блаженство отдыха. Но я знал, что не смогу вкусить. Большущая ложка дегтя была примешена к той бочке радости, в которую мне предстояло окунуться. Я уже не мог оторваться от «дела Маврухина — Юрского». Прирос к нему. Так всегда бывает. Пока расследование не окончено, не можешь наслаждаться жизнью, как все.
И потом меня не оставляло ощущение, что, несмотря на всю серьезность и обоснованность версии, где–то допущена ошибка.
— Что задумался? — спросил Шиковец, поглядывая на часы.
Передо мной лежала фотография человека лет восемнадцати по фамилии Юрский. Этот парень, вчера еще подросток, совершил убийство… Причем из корыстных побуждений — отягчающее обстоятельство!
С фотографии смотрели на меня живые, дерзкие, мечтательные глаза.
— Я–то думал, что он дурачок, — сказал я. — Насмотрелся киношек, потолкался на улице и решит затеять невиданное путешествие к Азорским островам…
— Дурачок прихватил бы пару серебряных ложек и бабушкину «десятку», уцелевшую во времена Торг–сина. А этот «Благовещение» в четверть миллиона! Как же «дурачок»!
— Да, — сказал я. — Но он уж слишком молод для таких дел.
Сам не знаю, почему я высказал сомнение. Может, в душе моей таилось убеждение, что молодость способна на злое только по неведению или порыву, но творить зло сознательно, обдуманно не может.
— Все мы хотим быть добренькими и либеральными, — сказал Шиковец. — Это возвышает. Но вспомни, сколько вреда нанес нам либерализм. Преступник молод — простим. Отдадим на поруки! Скостим половину срока! Мы разучились быть строгими. По–моему так: если перед тобой преступник, отнесись к нему, как он этого заслуживает
Заметив мое молчаливое сопротивление, начальник добавил:
— В конце концов главное сейчас — найти Юрского. И мы найдем!.. Ну, все. Баста. Не волнуйся ни о чем.
«Не волнуйся». С какой легкостью мы даем подобные советы, не замечая, что они стерлись от частого употребления, как старые монеты, и давным–давно потеряли пену.
