Ночной мотоциклист. Сети на ловца. Тринадцатый рейс | страница 110
— Эта икона была только что отреставрирована. Написали ее еще при царе Горохе. Знатоки считают, что ее могут оценить там, — Шиковец указал пальцем за плечо, — не менее чем в четверть миллиона долларов.
— Сколько? — спросил я, привстав.
— Четверть миллиона.
Слово «миллион» всегда производит сильное впечатление, хотя реального смысла для нас не представляет. Тут, как в астрономии, нужно быть специалистом, чтобы докопаться до вещественного выражения величины. Но такие специалисты встречаются крайне редко. Я не имею в виду работников Министерства финансов. Это теоретики. Я же, как человек, получающий сто двадцать рублей, хотел бы посмотреть на практика.
— Четверть миллиона, — повторил я. — Да… это ставка.
— Юрский знал, что прихватить с собой! — сказал Шиковец. — Думаю, он действовал примерно так. Прежде всего ему нужно было познакомиться с кем–нибудь из загранки. Он идет в «Стадион», где околачивается всякая портовая шушера. И сталкивается с Маврухиным… Они быстро нашли общий язык. Юрский поселился на той стороне затона, на брошенном катерке. Маврухин, кстати, купил для него свитер, сапоги и ватник, чтобы не мерз ночами. Мы обнаружили чек в каюте. Правда, самих вещей не нашли, очевидно Юрский забрал с собой… Наверно, Маврухин пообещал этому парню, что возьмет его на теплоход и запрячет, но это, конечно, была липа. Маврухин решил обвести компаньона вокруг пальца и реализовать иконку самостоятельно. Может, он похитил ее у Юрского или обманом заполучил. Произошла ссора. Юрский поздним вечером переправился к пирсу под водой, подстерег Маврухина, рассчитался с ним и забрал икону. В ту же ночь он ушел с катера… Но найдем! Никуда не денется из города.
Как и в прошлый раз, Шиковец достал сигарету и с тоской и сомнением посмотрел на нее. Я щелкнул зажигалкой.
— Сегодня вы имеете полное право.
Нет ничего вкуснее, чем дым сигареты, честно заработанной тяжким трудом. Такой сигареты для меня не найдется во всей пачке.
Что ж, версия расставила все детали и соединила их прочной связью последовательности. Таким образом, четверо моих друзей с «Онеги» полностью реабилитированы!
— Ну, а Копосев ни при чем? — спросил я.
— Он действительно был связан с Маврухиным. Даже провожал его в тот вечер. Но в десять сорок пять он уже был в «Стадионе». Это алиби.
— Что же теперь делать мне?
— Думаю, рано раскрываться, — сказал Шиковец. — Оставайся на «Онеге». Может, Юрский объявится в порту.
— Но «Онега» уходит в рейс через три дня!
