— Обойдемся… Сообразим без Боба, эка невидаль… — самоуверенно констатировал он. Плавно нажал «пуск», и суперкорабль взвихрился смерчем, штопором ввинтился в шестое измерение, вдавив в кресла тела путешественников.
Полет продолжался недолго: каких-то несколько минут.
Сработали автоматы торможения — заданная программа выполнялась неукоснительно — и НЛО зарулил на цель полета.
— Тоска, — как стюард на самолете объявил Яков. — Теневой отдел судимого контингента.
Ахенэев вгляделся в проносящийся мимо мир и протер очки. Открывшаяся картина не радовала.
— Серость. Беспросветная серость: серые строения, серый фон…
— Уж не дальтонизм ли? — Окончательно пал духом Владимир Иванович. — Может, со временем отпустит?…
— Босс! Приготовиться к мягкой посадке. — Черт от вольного, до отказа выжал зеленую рукоятку, тарелка резко накренилась и Яков, оступившись, случайно задел копытом какую-то педаль. Последствия неловкости сказались незамедлительно. Днище НЛО распахнулось и Яков с Ахенэевым, кулями грохнувшись оземь, заявили о своем присутствии в третьем круге громогласно, в две орущие от боли глотки.
— Мы на че-ортовом катались ко-олесе! — Доносились слова знакомой песни.
* * *
Высота, с которой сверзились черт с Владимиром Ивановичем, к счастью, оказалась небольшой. Но даже с такой плевой, в три-пять метров высоты падение, при всем желании, приятным назвать было нельзя. А уж определение «Мягкая посадка» подтверждалось разве лишь тем, что богом данные, природные амортизаторы соприкоснувшись с твердью, действительно, как-то смягчили удар. Но разладились, и при малейшем движении поскрипывали в суставах. В довершении ко всему, на многострадальную Яшину голову шмякнулась тяжеленная, забытая второпях Бобом, сумка.
Сшибив искусственный рог, сумка истошно заорала, вытеснив из головы все другие мотивы.
— Если вы в своей квартире,
Сели на пол, три-четыре —
Выполняйте правильно движения…
Черт со злостью лягнул баул, но пение не прекратилось.
— Да выключи ты это издевательство, — заломил руки Ахенэев.
Яков дернул молнию сумки и вытащил из нее надрывающийся «Шарп». Разобраться во множестве кнопок сразу контуженный черт не мог, ткнул наугад в одну из них и этим только усугубил положение. Серебристый двухкассетный «Шарп» моментально перестроился, прервал агитацию о пользе гимнастики, запел окающим, ликующим голосом:
— А-ай, хо-ро-шо!
О-ой, хо-ро-шо!
— Хорошо, говоришь? — Взвыл черт и с размаха трахнул магнитофон о землю.
