- Пшла! - крикнул он, стараясь отпихнуть собаку. - Кэт, скажи ей. Тихо, дети, не надо.
Но они продолжали его истязать - Кэт скакала у него на животе, Дженни сгребла его за шиворот, как будто собираясь задушить. Ее лицо придвинулось вплотную к нему - безумное лицо убийцы: свирепо вытаращенные глаза, оскаленные зубы. Он и вправду стал задыхаться. Сделав судорожное усилие, он попробовал оторвать девочку от себя, но ее руки крепко вцепились в его скрученный воротник. У него зазвенело в ушах. Вдруг шезлонг, не выдержав, рухнул - все трое с грохотом полетели на землю. Кнопка, то ли от неожиданности, то ли от боли - ее могли прищемить, - взвизгнула и цапнула Куика выше переносицы.
Кэт лежала поперек его ног, Дженни у него на груди - она все еще обеими руками держалась за его воротник. Но тут она опустила на него взгляд, и выражение ее лица изменилось.
- Ой, она тебя укусила! - вскрикнула она. - Смотри, Кэт!
Кэт скатилась с его ног и стала на колени.
- Правда укусила, дрянная собачонка.
Раскрасневшись, тяжело дыша, девочки тужились, одолевая смешливость. Но Дженни сочла нужным упрекнуть сестру:
- Ничего смешного. Может получиться заражение.
- Я знаю. - Кэт была уязвлена. Но не могла с собой справиться и снова прыснула.
Роберт поднялся с земли, отряхнул пиджак. Он ничего не сказал им в упрек. Он старался даже не смотреть на девочек, чтобы они не заметили, как он рассержен и изумлен. Он пережил глубокое потрясение. Невозможно было забыть лицо Дженни, обезумевшее, кровожадное; он думал: "Да тут любви в помине нет - она нарочно хотела причинить мне боль. Это больше похоже не ненависть".
Казалось, что-то новое ворвалось в его прежние отношения с дочерьми, простые и радостные, и дети внезапно отступили от него в свой собственный мир - первобытный, жестокий мир, где он ничего не значит.
Он поправил галстук. Кэт скрылась; Дженни разглядывала его лоб, стараясь не прыснуть в свою очередь. Но когда он хотел уйти, она удержала его за руку:
- Ты куда, папа?
- Встретить маму - она вот-вот должна быть дома.
- Нет, так идти нельзя - сначала промоем тебе рану.
- Ничего, Дженни. Это не страшно.
- Но Кэт уже пошла за водой - и потом, может стать хуже.
И Кэт, выходя из кухни с миской воды, тоже прикрикнула негодующе:
- Сядь, папа, сядь на место - не смей вставать.
Теперь она изображала из себя строгую медицинскую сестру. И Роберт, хоть и не отделался еще от тяжелого осадка в душе, счел за благо не противиться этой новой игре. По крайней мере это хоть как-то напоминало игру. Никто не жаждал крови. И потом, такой толстый и лысый мужчина не может позволить себе и виду показать, что огорчен жестокой детской выходкой. Пусть даже дети не поймут, чем он огорчен, что так потрясло его.
