Мишка уже давно бездельничает в каком-то союзном министерстве, тяжело похмелен с ясными целями, мне и моей покупке рад искренне.
— Вовка, пойдем в Москву, там наши, саратовские, опохмеляются!
— Мишка, да мы уже в первопрестольной — здравствуй, столица, здравствуй, Москва!
— В гостиницу «Москва», бурлак на Волге! На шестой этаж номер люкс.
Пришли. Дверь не заперта. В холле за журнальным столиком, босые ноги на нем, рыжий Эмиль Гойзикер пьет двойное золотое пиво из витой бутылки. В ванной при открытой двери плещется с ныряньем и бульканьем «пан спортсмен» Валерка Давыдов. Все свои.
Огневолосый Емеля, староста черновицкого землячества в саратовском мединституте, мелкий шулер и крупный аферист — еще не евроэмигрант на Брайтон-Бич. Валерий Николаевич — еще не лидер демократического движения, насмерть отравленный каким-то пойлом в расцвете электоральных сил конкурентами из другого демократического движения, а скромный председатель спортобщества «Буревестник», друг и аристотель Сашки и Лешки, беспутных дитятей первого секретаря обкома А. И. Шибаева. Между прочим, этому Герою Социалистической Туфты ополоумевшие от примирения и согласия потомки воздвигли кирпичное изваяние — точно посередине порушенной им улицы Миллионки — известной каждому речнику визитной карточки докоммунистической «столицы Нижнего Поволжья». Правда, это монументальное сооружение на песочной кладке неизвестные хулиганы за ночь разобрали и выкинули в реку. Но власть заблаговременно сохранила карандашный эскиз, и истукана за день-другой переложили.
Ну, это — лирика! А экзотический напиток открывать не стали.
— Еще пригодится, — загадочно подмигнул аферист Емеля. Выпили по три двойного золотого. Сгоняли в терц по четвертаку на вылет. Я выиграл оба раза. Эмиль расплатился купюрой из банковской пачки, Мишка сыграл «под жопу» — в долг. Валерка продолжал булькать в ванне, но пиво принял на равных прямо с борта. Вдруг стук в дверь.
— Кто там?
— Брэжнев, — отвечают похожим голосом.
Открываю. Мать твою — Брежнев! Я лицом к лицу с генсеком не встречался, но если бы с этого написать парадный портрет кисти Глазунова или показать по телевизору «Таурас» — вылитый! В миру пришелец — Мишкин сослуживец, министерская крыса. Но брат Большого — родной!
— Привет, Емеля, здорово, Мишка, а где Валерка?
— В ванной отмокает, Яков Ильич. Здорово. Заждались тебя. Познакомься, Володька, наш, саратовский, игрок на все руки. Смотри, что он нам принес.
