Через неделю получаю от зава телеграмму с требованием срочно явиться на работу (наверное, заказанный им продукт был скоропортящимся, не помню). Я отстучал в ответ, что имеются сложности с авиа — и железнодорожными билетами в связи с летним сезоном. Раздраженный руководитель среднего звена присылает мне резкую депешу следующего содержания: «Обстановке служебной необходимости срочно выезжай любым видом транспорта».
В тот же день я с вещами поехал в Речной порт, купил билет первого класса на белый теплоход «Александр Фадеев» и целую неделю впервые в жизни на верхней палубе шикарного туристического лайнера курил табак и пил вино. Стоил вояж несусветных денег, на возврат которых я рассчитывал.
Когда я, сытый и загорелый, предстал пред слезными очами бледнолицего десятника с пустыми руками, великомученик чуть не лопнул от гнева и возмущения и, цепко схватив меня за руку, потащил к шефу Шевчику.
Растолкав посетителей в приемной, он ворвался к уже подвыпившему боссу. И, брызжа во все стороны слюной, начал докладывать ему об открыто совершенном тяжком преступлении — растрате казенных денег в особо крупном размере. Профессор выслушал тираду и спросил меня:
— Ну, а ты что молчишь, Глейзер?
Я вежливо вытащил из кармана мою курбскую переписку с завлабом грозным и тихо спросил:
— В чем вы, Владимир Николаевич, видите нарушение?
Шеф внимательно ознакомился с представленной документацией, откинулся на спинку кресла и, обращаясь к пламенному опричнику, огласил соломонов приговор:
— Оплати ему командировочные, мудак! И оба — вон отсюда!
Правой рукой и левым глазом Шевчика был высокий, стройный и веселый красавец из бывших комсомольских вождей Ренат Шакирович Амиров. Демократом он был без кавычек, условия номенклатурных игр соблюдал прагматично и не более, а когда сильно напивался, ложился на пол или на землю и громко объявлял:
— Нам, татарам, одна хуй! — И, главное, не врал.
Шевчик справлял очередной день рождения в ресторане с людьми из своего ближнего круга. Я пьянствовал в соседнем, не помню с кем. Линии нашей судьбы пересеклись в квартале от дома шефа, когда я увидел на углу пошатывающегося Рената, а в ста метрах — поворачивающих к дому Владимира Николаевича с супругой. Ренат честно рассказывал мне о ходе именин, добавив, что продолжения, к величайшему его сожалению, уже не будет, когда я своим стремительным взором усек замсекретаря парткома доброго алкоголика Юрия Ивановича, огородами, как Котовский из анекдота, нырнувшего в подъезд шефа.
