И вот что поведал мне на той очной ставке зэк-первоходок. На первом же допросе наивный металлоискатель искренне (то есть как умел) рассказал все, увеличив пойманных на месте преступления архаровцев ровно вдвое, и вызывали потом его к следователю только для уточнения несущественных деталей поведения подельников. С правоохранителями у Андрюшки сразу же завязались социально близкие «неформальные» отношения. Вертухаи и следаки делились с вечно голодным сыном марийского народа своими объедками, а тот — подробностями своей непритязательной жизни: ассортиментом овощей и фруктов, произраставших на даче, особенностями меню хозяйской пищи, названиями мальков, отловленных сетями браконьеров, про девку Зульку, которую, как честный человек, числил своей невестой. И конечно же незабываемыми воспоминаниями о чудесной бане на курьих ножках.
И стали менты ездить в мою баню. Под видом следственных экспериментов на месте преступления. Снимали с подследственного Андрюшки наручники, и пока шерлоки Холмсы разворачивали скатерть-самобранку, тот истово колол дрова и топил каменку. Но однажды следственный эксперимент запозднился, пьяные запаренные менты с такими же бабами заторопились в ночи и, несмотря на бурные возражения балды-истопника, бросили баню с непотушенной печкой.
На следующем следственном эксперименте наручников с Андрюшки за ненадобностью уже не снимали.
Виновных в пожаре доблестные органы не нашли.
Новую баню я построил через год.
А еще через полгода за хорошее поведение из узилища был отпущен удивительный черемис Андрюшка. Он пришел ко мне как ни в чем не бывало, забрал из чулана сидор со своим сэконд-хэндом, завернул в тряпицу «золотую тысячу» и отбыл в не известном даже ему направлении.
Испарился, как жар от каменки.
В вялотекущем брежневском застое национальный вопрос не стоял, а лежал на необъятных просторах социалистической родины, скрючившись одноименным знаком препинания, распрямляясь изредка в знак восклицательный. Как правило, в ненужном месте и в ненужное время.
Племянник Женя был чемпионом генетики: двух метров ростом от кудрей до ботинок, с огромными голубыми глазами, он был копией своего дедушки с неслучайной фамилией Гренадер, извилинами мозга резко отличаясь при этом от покойного великана в пользу папаши Юрия Вениаминовича — моего гениального брата. Отроду побеждая на всех очных и заочных математических олимпиадах, малыш параллельно с легкостью окончил музыкальную школу подмосковного райцентра Загорск, не выезжая дальше него из поселка городского типа Лоза, где по определению был первым парнем на деревне.
