Аня Скууг. Я почти ничего о ней не знаю. Мы даже учились в разных школах. Мир все-таки несправедлив. Многим ли довелось испытать на себе, что человек, которого они обожают и боготворят, неожиданно выступает в роли сильнейшего их конкурента?
Но я не сержусь на Аню. Я еще больше ею восхищаюсь.
Маргрете Ирене, самая выносливая из нас, может слушать музыку до утра. Но все остальные устали, а мне надо успеть на последний трамвай, чтобы добраться до дома.
Дома меня ждут Катрине и отец. По выражению лица Катрине я понимаю, что идея дождаться меня принадлежит отцу.
— Ну наконец-то! — ворчит Катрине. Я вижу, что она не совсем трезвая. Странно, что отец этого не замечает.
— Как все прошло? — спрашивает он. И, верный своему обычаю, неловко похлопывает меня по плечу. Его лицо искажает гримаса. Если моя жизнь сейчас и нелегка, то его жизнь просто ужасна, но об этом он, опять же верный своему обычаю, никому не говорит. Иногда я спрашиваю себя, зачем я удержал его в тот раз? Почему не позволил ему погибнуть в водопаде вместе с мамой, ведь они оба были уже обречены своей совместной жизнью?
Но вот он стоит передо мной, и я рад, что он жив. Он волнуется за меня. У него добрые намерения. Он хочет мне только добра.
— Все прошло хорошо, — отвечаю я. — Но чуть не закончилось плохо.
— Почему? — мрачно спрашивает Катрине.
— Потому что среди финалистов неожиданно для всех появилась одна чертовка с Эльвефарет, которая всем нам утерла нос.
— Что за чертовка? — с интересом спрашивает Катрине.
— Аня Скууг. Дочь знаменитого нейрохирурга.
— Это ее ты называешь чертовкой?
— А что, не подходит?
— Конечно, нет, Аня — бриллиант.
— А что ты про нее знаешь? — с любопытством спрашиваю я.
Катрине мгновенно сдерживает себя:
— Разумеется, ничего. К тому же она на три года моложе меня. Но по ней сразу видно, что это выдающаяся личность.
— Вот именно, — подхватываю я. — И сегодня она продемонстрировала необычайную музыкальность.
— Ты слышал, как она играет?
— Нет, но ее явно окружает аура.
— Аура? — Катрине скептически смотрит на меня.
— Да, аура. Или не знаю, как это еще называется. Даже не слыша, как она играет, можно сказать, что она всем нам утерла нос.
На другой день я просыпаюсь очень рано, но продолжаю делать вид, будто еще сплю. В это утро мне не хочется видеть ни отца, ни Катрине. Пусть уйдут без меня. Мне хочется остаться одному в нашем большом доме. Я совсем запутался. Мне приснилась тропинка. Она казалась надежной. Цель была ясна. Я шел по ней все дальше и дальше в лес. Но неожиданно тропинка оборвалась, никаких следов, никто никогда здесь не ходил. Однако мне нельзя поворачивать назад. Я раздвинул ветки. На сей раз это был не ольшаник. Меня окружал высокий папоротник, настоящий лес. Густой и зеленый. На метр вокруг было уже ничего не видно. Тем не менее мне хотелось идти дальше. Я должен был выбраться из этой темноты. Должен был найти людей. Найти свет. Ведь был же там где-то хоть один человек с горячим сердцем и железной волей. Мне нужно было его найти. Потому что это — я сам.
